Темный оттенок магии

Шваб Виктория

– Для чего это? – спросил он после долгого молчания.

Холланд не то фыркнул, не то хмыкнул. Перси не знал, что бы мог означать такой звук.

– Для силы, – пояснил антари.

Ри начал что-то говорить, но в ту же секунду часы во всем дворце принялись отбивать час и заглушили окончание беседы. Не успело стихнуть эхо часового боя, как двери распахнулись и в зал вышел Холланд. Он вперил свои разноцветные глаза в королевского стража, захлопнул дверь и недовольно вздохнул. Затем пригладил черные как смоль волосы и посетовал вполголоса:

– Спровадишь

одного охранника, а другой тут как тут.

Не успел Перси придумать, что ответить, как антари достал из кармана монету и швырнул ему.

– Меня здесь не было, – отчеканил Холланд.

Монета описала широкую дугу и приземлилась на ладонь стражника. В ту секунду, когда Перси почувствовал холодок металла, он был уже один. Он смотрел на монету и не понимал, откуда она взялась. И еще ему казалось, он что-то забыл. Перси сжал кулак, силясь поймать ускользающее воспоминание.

Но тут оно улетучилось окончательно.

II

Даже ночью река светилась красным.

Когда Келл шагнул с набережной одного Лондона на набережную другого, гладкая черная полоса Темзы сменилась алой лентой Айла, излучавшего теплый свет. Сверкая, как бриллиант, Айл струился через весь Красный Лондон, озаряя его собственным ровным свечением.

Главная артерия города, вена, по которой текла магия.

Одни считали, что магия исходит из разума. Другие искали источник магии в душе, в сердце и силе духа.

Но Келл знал: магия – это кровь.

А кровь – это воплощенная магия. В ней она расцветает, ее она отравляет. Келл видел, что бывает, когда сила подчиняет себе человека, поглощает его, делает кровь черной. Если красный – цвет гармоничной магии, цвет равновесия между силой и человечностью, то черный – цвет несбалансированного, необузданного колдовства.

В Келле, как в любом антари, было и то и другое: и гармония, и хаос. Его кровь была нормального алого цвета – цвета реки в Красном Лондоне, но правый глаз блестел чернотой, как разлитые чернила.

Келлу хотелось верить, что именно кровь – и только она – дает ему силу, но печать черной магии на лице постоянно о себе напоминала. Она смотрела на него из каждого зеркала, отражалась в расширенных от изумления и страха зрачках обычных людей. Черная магия гудела у него в голове всякий раз, когда он прижимал окровавленную руку к стене и призывал силу.

Но кровь Келла никогда не темнела и была красной, как река. Как воды Айла – кровь Лондона.

Над рекой, словно мост, соединяя два берега, раскинулся королевский дворец, построенный из стекла, бронзы и камня. Его называли «Сонер раст» – «Бьющееся сердце» города. Его изогнутые шпили сверкали рядами сияющих точек.

Люди стекались сюда денно и нощно. Одни шли с обращениями и просьбами к монархам, но многие приходили именно к Айлу. Маги медитировали на берегу реки и черпали из нее силу, местные гуляли, а гости из арнезийской глубинки просто любовались рекой и чудесным дворцом и приносили сотни цветов – лилий, цикламенов, азалий, – чтобы положить их на набережной.

Стоя в тени у стены магазина, Келл

посмотрел на дворец, похожий на солнце, вечно восходящее над городом, и на краткий миг увидел его таким, каким его видят гости: величественным, необыкновенным.

Но тут рука стала саднить, и он опомнился. Поморщившись, Келл повесил монету на шнурке на шею и направился к реке.

На берегах Айла кипела жизнь. Ночная торговля была в самом разгаре.

При свете реки, фонарей и луны торговцы в цветных шатрах продавали местным и приезжим еду и всякие безделушки и сувениры, как магические, так и обычные. Вот девушка с огромной охапкой лилий продает цветы желающим возложить их на ступени дворца. Вот старик выставляет напоказ десятки амулетов из полированной гальки, согласно поверьям, усиливающих власть над стихией. Едва уловимый аромат цветов растворяется среди запахов жареного мяса и свежих овощей, душистых специй и глинтвейна. Человек в темных одеждах предлагает засахаренные сливы, а женщина рядом с ним торгует хрустальными шарами. Другой продавец разливает по низким стеклянным кубкам горячий чай напротив прилавка с яркими масками и лотка с крошечными пузырьками с водой из Айла – вода все еще слабо светится.

Жизнь на ночном базаре не замирала круглый год. Торговцы менялись, но энергия оставалась прежней. Базар был такой же неотъемлемой частью города, как и река, подпитывавшая все вокруг своей магией. Келл прошел вдоль самого берега, петляя мимо пестрых прилавков, наслаждаясь вкусом и запахом воздуха, смехом и музыкой, магическим гулом. Уличный фокусник показывал стайке ребятишек трюки с огнем. Когда из его пригоршни вырвалось пламя в виде дракона, один мальчик отшатнулся от удивления и повалился прямо под ноги Келлу. Но прежде чем тот грохнулся на мостовую, Келл подхватил мальчишку за рукав и поставил на ноги.

Паренек затараторил «спасибо-сэр-извините», но вдруг заметил черный глаз Келла, и глаза мальчишки – оба карие – расширились от ужаса.

– Матье! – крикнула женщина.

Мальчик вырвался из рук Келла и спрятался за ее спиной.

– Простите, сэр, – сказала она по-арнезийски, качая головой. – Не знаю, что на него…

Но тут женщина умолкла, взглянув в лицо Келлу. Воспитание, конечно, не позволило ей отвернуться и убежать, как ее сын. Но то, что она сделала, было для Келла еще хуже: женщина поклонилась ему, причем так низко, что парень испугался, как бы и она не грохнулась на мостовую.

– Авен, Келл, – выдохнула женщина.

У Келла сердце упало, он шагнул к ней, чтобы поскорее прервать поклон, еще надеясь, что никто ничего не заметил. Но было уже поздно.

– Он не смотрел… под ноги, – пробормотала склоненная женщина, подыскивая слова на английском – королевском наречии. Это еще больше покоробило Келла.

– Я сам виноват, – мягко сказал он по-арнезийски, наконец подхватив женщину под локоть и заставив выпрямиться.

– Он просто… просто… не узнал вас… в этой одежде, – та явно обрадовалась, что Келл заговорил с ней на простонародном языке.