Темный покровитель
Шрифт:
Я опускаюсь на пол в темноте, обхватываю себя руками, впиваюсь зубами в губы, борясь с желанием закричать. Это Петр, говорю я себе, стараясь сохранять спокойствие. Он сделал именно то, что ты сказала Сальваторе. Он пришел, чтобы спасти тебя. Но как бы я ни верила в это, насилие, которое я слышу — выстрелы, крики и слабый стук чего-то, ударившегося об пол, — леденит меня до глубины души. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. На наш дом никогда не нападали. Мой отец укрывал меня от насилия в нашем мире.
Ужас охватывает меня, мой разум бежит сам с собой, придумывая дюжину ужасных сценариев, которые не имеют ничего общего с Петром или тем, что мы обещали друг другу. Меня одолевают видения, как Братва разделывается с Сальваторе, как убивают людей, приставленных охранять меня, как кровь разливается по коридору гостиницы. Мне нужен муж, которого мне обещали, но я не хочу, чтобы из-за этого кто-то умер. Я не хочу, чтобы Сальваторе пострадал, даже если я в ярости от него, даже если я чувствую себя преданной.
Мой брак должен был принести мир, а не кровопролитие.
Ты ни в чем не виновата, напоминаю я себе. У тебя были все намерения выполнить то, что ты обещала. Это вина Сальваторе, а не твоя. Но секунды идут, и я чувствую, как меня охватывает холодный страх.
Звук хлопнувшей двери в мою комнату заставляет меня подпрыгнуть, прикрыв рот рукой, чтобы подавить крик. Я вскакиваю на ноги и ищу выход, как вдруг слышу новые выстрелы, на этот раз в моей комнате, в нескольких сантиметрах от двери. Меня охватывает новый страх — страх, что меня настигнет шальная пуля, что я попаду под перекрестный огонь и буду ранена или убита, пока Братва пытается прийти и спасти меня.
А может, и нет, шепчет в моей голове крошечный голосок. Возможно, ты для них ничего не стоишь, и они просто хотят отомстить. Я качаю головой, обхватывая себя простыней и судорожно ища выход. Это ложь Сальваторе о Петре и Братве, отравляющая мой разум, а не что-то, основанное на правде. Если это Братва, то только потому, что Петр хочет вернуть меня. То, что произошло между мной и Сальваторе сегодня ночью, можно выяснить.
В любом случае, он даже не консумировал брак. Формально я все еще девственница. Петр поверит мне, если я скажу ему об этом. Он должен поверить.
Сердце замирает, когда я осматриваю комнату, глаза привыкают к темноте. Выхода нет, только маленькое окно, расположенное слишком высоко, чтобы я могла до него дотянуться. В него я бы не пролезла, даже если бы смогла до него добраться. А мы находимся на высоком этаже, скорее всего, оно ведет только к смертельному падению.
Снова раздается грохот выстрелов, и на этот раз я вскрикиваю, чувствуя, как кровь оттекает от моего лица, когда я поворачиваюсь к двери. Я слышу стон, снова этот тяжелый звук падения, а затем внезапно дребезжание дверной ручки. Я отступаю назад, дрожа как лист, на глаза наворачиваются испуганные слезы.
Еще один выстрел, звон чего-то, ударяющегося о металл. А потом дверь распахивается, и я вижу Сальваторе, стоящего силуэтом в дверном проеме. Его белая
Сразу за ним, на окровавленном и испорченном ковре гостиничного номера, я вижу по меньшей мере четыре тела. А может, и больше. Я чувствую, что качаюсь на месте, голова идет кругом.
— Ты не очень-то хорошо защищаешь меня, — говорю я густо, как раз когда он начинает приближаться ко мне. — Если ты действительно поэтому женился на мне.
Комната кружится вокруг меня. Мое зрение сужается. И в тот момент, когда я чувствую, что мои колени подкашиваются, а темнота стремительно надвигается на меня, я чувствую, как Сальваторе подхватывает меня, когда я падаю, его сильные руки обхватывают мое тело.
И тут я теряю сознание, мое зрение сужается, и комната вокруг меня, и ощущение твердых рук Сальваторе исчезают в небытии.
***
Я просыпаюсь от солнечного света, проникающего сквозь занавески, на огромной кровати с балдахином, в незнакомой мне комнате. Глаза слипаются, я несколько раз моргаю и, приподнявшись, потираю их. Я все еще голая, и рефлекторно прижимаю одеяло к груди, так как события прошлой ночи начинают возвращаться ко мне.
Одеяло, которое я держу в руках, похоже на бархат. Простыни подо мной невероятно мягкие, с астрономическим количеством нитей, к которым я привыкла дома. Комната, в которой я нахожусь, огромна, кровать стоит в центре, слева от нее — каменный камин. Здесь есть мебель, соответствующая каркасу кровати: шкаф, комод, туалетный столик. Шкаф с двойными дверцами.
Справа от меня, у окна, стоит кресло, в котором сейчас спит Сальваторе.
На нем уже нет окровавленной одежды прошлой ночи. На нем темно-серые треники и черная футболка, а волосы мягко спадают на лицо, блестящие и чистые, как будто он вымыл их прошлой ночью. Вдыхая воздух, я чувствую запах мыла и шампуня, должно быть, он принимал душ здесь, в ванной, которая, как я уверена, находится за дверью рядом со шкафом.
Он не хотел оставлять меня после того, что случилось. Это логичное предположение, и я жду, когда оно смягчит что-то внутри меня, заставит поверить в его историю о том, что все это для моей же защиты. Для моего же блага. Я думаю о насилии прошлой ночью, о крови и телах, которые я видела, и содрогаюсь от внезапной тошноты.
Я снова смотрю на него. В свете раннего утра он выглядит моложе, заспанный и расслабленный. Я шевелюсь в кровати, прикусывая губу, размышляя, стоит ли его будить, и тут вижу, что он начинает шевелиться, как будто этого легкого движения достаточно.
Он открывает глаза, садится и проводит рукой по лицу.
— Доброе утро, — говорит он, его голос хриплый, и я напрягаюсь. Его темный взгляд встречается с моим, и весь вчерашний день возвращается ко мне, и обида переполняет меня, чтобы встретить его.
— Правда? — Я скрещиваю руки на одеяле, которое все еще прижимаю к груди. — Кража и убийство в один день. Ты действительно такой, каким стремится быть мафиози, не так ли? Но совсем не такой, как мой отец.
Губы Сальваторе мгновенно истончаются.