Тёмный посредник 2
Шрифт:
— Придётся всё заново покупать, — сказал я. — А запах, наверное, месяц будет выветриваться, — я зевнул.
— Ты, наверное, хочешь спать. Нельзя за руль садиться в таком состоянии. Останься.
— Домой надо, — я не горел желанием ночевать в этой помойке, но и управлять мотоциклом, когда у тебя глаза слипаются, и правда, было не лучшей идеей.
— Тут грязно, конечно, но в моей комнате чище, — сказала Олеся. — Они туда, кажется, не заходили. Можешь поспать там.
И действительно, вторая, закрытая комната, оказалась в более человеческом состоянии.
— Тут раньше жили родители, — объяснила Олеся. — После их смерти — я. Можешь ночевать тут, а я пойду приберусь немного.
— Давай помогу, — предложил я. — Матрасы выволакивать — та ещё морока.
Я распахнул все окна, впуская в пропахшее гнилью логово свежий воздух. Матрасы и предметы наркоманской кухни мы оттащили до ближайшего мусорного контейнера. Даже соседи по этажу удивились, увидев тому, какую мы делаем работу, и обрадовались, что тут больше не будет притона.
А потом Олеся собралась мыть полы, а я отрубился. Прямо в одежде шлёпнулся на кровать и уснул. Только толстовку и куртку снял и оружие выложил. Правда, сон был тревожный — даже не сон, а какая-то вязкая дрёма, в которой я бултыхался, то проваливаясь во мрак, то возвращаясь обратно в мир. И тогда я слышал звуки в коридоре, в ушах стояли чьи-то голоса, а перед закрытыми глазами мелькали тени.
Кто-то барабанил в дверь — я проснулся. Схватил нож и пистолет. Некоторое время соображал, что делать, пытаясь придти в себя. Стук не прекращался. Он был такой сильный, что казалось, дверь сейчас слетит с петель.
Вышел в коридор. Олеся стояла бледная, испуганная.
— Кто это? — спросил я, но она лишь помотала головой, как бы говоря, чтобы я не шумел.
— Открывай, — крикнул за дверью грубый голос. — Мы знаем, что ты дома.
Я посмотрел в глазок. Там — трое. Колотил в дверь бритый налысо парень в безрукавной чёрной жилетке.
— Кто такие? — спросил я.
— Открывай или дверь выбьем. Долги возвращать когда собираешься?
Я оценил дверь: пожалуй, её и правда несложно выломать, слишком уж хлипко выглядит.
— Адресом ошибся, — крикнул я. — Тут вам никто ничего не должен.
— Не надо гнать! Второй раз приходим. Открывай, наркоман хренов. Иначе зубы в глотку вобью.
— Ну как скажешь.
Я отпер дверь, но коллекторы вломиться не успели: я выскочил первым и, схватив парня за жилетку, приставил к его лбу ствол.
— Э, спокойно, братан, ты чего? — забормотал он совсем другим тоном. Остальные замерли, не зная, что делать.
— Я тебе объяснил человеческим языком, — сказал я. — Никаких наркоманов тут нет. И никто тут тебе ничего не должен. А придёшь ещё раз, мозги по стенке разлетятся.
Огнестрельным оружием кто попало не пользовался. Если есть ствол — значит, серьёзный человек. Поэтому я рассчитывал на определённый эффект. И это сработало. Коллекторы испугались и убежали, как битые псы с поджатыми хвостами.
— Твой брат что, каждой шпане на районе задолжал? — спросил
— Не знаю, — девушка сделала расстроенное лицо, — если так, то это плохо. Они же меня тут достанут. Они опять придут.
— Может, и нет. Мне показалось, они поняли, что нарвались на того. Но деверь неплохо было бы поменять. А ещё лучше просто продай эту квартиру и купи в другом районе.
— Брат не согласится. Да и кто купит квартиру, в которой был притон? Не знаю даже… Ты есть хочешь? Я сварила.
Пока я спал, Олеся умудрилась помыть полы и приготовить рис, вприкуску к которому шла дешёвая колбаса.
— Тоже хочу сменить дверь и замок, — сказала Олеся, усаживаясь за стол, — а денег нет ни копейки. И документов нет. На работу даже не устроиться.
— Может, из родственников кто-то поможет?
— Вряд ли. Тётя живёт в Покровском, у неё трое детей и двухкомнатная квартира, которую они с мужем снимают за половину зарплаты. А с другими я совсем не знакома. Зачем я им сдалась?
Я давно с жадностью набросился на рис: желудок был пуст.
— Хотел бы тебе чем-нибудь помочь, — я дожевал кусок колбасы, — но даже не знаю чем. Я — человек небогатый. У самого работы нет. И учёба много времени отнимает.
— Ты учишься? — удивилась Олеся. — В школе?
— Шестой курс заканчиваю. А что?
— Просто мне казалось, что ты старше, — девушка улыбнулась.
— Не выгляжу на шестнадцать лет, значит?
— Нет, глаза слишком взрослые. Как будто ты уже многое пережил.
— Пожалуй, ты недалека от истины, — я отправляя в рот последнюю ложку риса.
— А откуда шрамы? — Олеся поднялась со стула и поставила на плиту чайник.
— Один — шальная пуля, второй получил, когда на школу напали. Это в понедельник произошло. В новостях только и толкуют. Из-за того случая сейчас в Москве беспорядки начались, — я рассказал про нападение и всё, что знал о дальнейшем развитии событий в городе. Олеся ужаснулась тому, какой бардак творится в городе.
— Как много я пропустила, — сказала она. — А можно спросить? Как ты работорговцев убил? Ты ведь был один? Ночью такая стрельба гремела — как будто война началась. И вообще, что ты делал на фабрике?
Я достал из кармана фотокарточку и дал Олесе:
— Моя девушка. Её похитили и продали в рабство. Я её ищу, проверяю зацепки. Эта, к сожалению, оказалась ложной.
— Красивая, — сказала Олеся. — Очень жаль её.
— Я её обязательно найду, а ублюдки, которые это сделали и которые чуть не убили меня, — я показал на шрам на лбу, — поплатятся. Ладно, давай о чём-нибудь другом.
— Добавки хочешь?
Я согласился. Ел вторую порцию и думал — думал о том, что делать с Олесей. Казалось бы, оставить её тут и забыть. Ничего, выживет как-нибудь. А с другой стороны, я отчётливо понимал, в каком она оказалась положении. Пустая квартира, денег нет, коллекторы постоянно шастают, брат скоро вернётся с дружками. Что ей делать без денег и без документов? Опять в рабство? Нет, забыть об этом я не смог бы. Да и раз уж взялся…