Темный принц

Дженнингс Сайрита Л.

Моя красивая Габриэлла отбрасывает меню и одним размытым движением, оказывается передо мной.

— Нет. Ты говоришь, как влюбленный. И к счастью, это выходит у тебя как нельзя лучше. Мы можем быть сучками вместе, — она улыбнулась.

Я накрыл ее рот своим, прежде чем она могла сказать еще хоть слово. Черт, я люблю эту женщину.

Более чем за два с половиной века вялого существования я не жил, пока не встретил ее. Габриэлла вдохнула в меня жизнь.

— Хорошо, хорошо, — она захихикала, отстраняясь. — В этом случае мы никогда не поедим, а я умираю с голода. — Она схватила телефон с ближайшего стола и ткнула им мне в грудь. — Вот. Закажи что-нибудь. И как можно больше десертов, каких захочешь. Они нам необходимы, — сказала она с хитрой улыбкой.

— Да, мэм, — ответил я, щекоча ее ребра, пленительный звук ее смеха заполнил каждую свободную мою частичку.

Я сделал, как она хотела, заказал все ее любимые блюда и каждый десерт из меню. Я не хочу, чтобы ей чего-то не хватило. Я хочу дать ей все, что она желает, прежде чем поймет чего хочет. Хочу сделать все и вся и убедиться, что ее улыбка никогда не померкнет.

Мы целовались и обнимались на диване, доводя себя до исступления, когда раздался стук в дверь. Мы оба были на ногах, прежде чем звук первого стука растворяется.

— Как быстро, — кинула она, поворачиваясь к двери. Я схватил ее за руку, прежде чем она успела сделать и шаг.

— Что ты собираешься сделать?

Она наморщила свой милый носик и закатила глаза.

— Открыть дверь консьержу. Понятное дело. На тебе плавки, которые, честно говоря, из-за твоего стояка напоминают палатку, где может спрятаться отряд бой скаутов. Я буду через две секунды. Расслабься.

Я покачал головой.

— Твои глаза, детка. Тебе придется изменить их, если планируешь не выделяться.

Моя великолепная маленькая богиня улыбается и высвобождается из

моего захвата.

— Кто сказал, что я не хочу выделяться? Кроме того, как не использовать такое отклонение, если ты можешь немного развлечься?

Прежде чем я смог остановить ее, она оказывается у входной двери, и поворачивает ручку. Только моя наполовину застегнутая рубашка скрывает ее обнаженное тело.

Я вижу, как она застыла, и услышал небольшой вдох, что привело меня в состояние боевой готовности.

— Кто там, детка? — зову я, вытаскивая забытые с прошлой ночи брюки.

Не оборачиваясь, она отвечает тонким, дрожащим голосом.

— Мой отец.

Дерьмо. Крису не нужны доказательства, что я трахал его приемную дочь, которые бы бросали ему в лицо. Нет, папа не хочет такое видеть. Он никогда не простит мне этого момента. Я делаю глубокий вдох и подхожу к двери, не ощущая восторга от приближения неловкой беседы.

Габриэлла раскрывает дверь шире, когда я приближаюсь, в поле моего зрения попадает пара холодных, ядовитых глаз и слышится угрожающее рычание. Я замираю на полушаге, не в состоянии хоть как-то среагировать на то, что стоит перед нами.

Единственное, что выводит меня из состояния оцепенения — наполненные слезами глаза Габриэллы, смотрящие на меня, полные смятения и страха. Я открываю рот, чтобы успокоить ее тревогу, и понимаю, что ей нужно объяснение того, что стоит в двух шагах от нас.

Дерьмо, оно мне тоже нужно. Но что я скажу? Как мне начать, чтобы логически обосновать это?

Дерьмо.

Поэтому начинаю с очевидного, зная, что должен что-то сказать. Встает вопрос, будет ли этого достаточно, чтобы разрядить обстановку. Но я сомневаюсь в этом. Он всегда был упрямым сукиным сыном. Тем не менее, я выдаю свою самую жестокую усмешку и протягиваю руку.

— Здравствуй, Александр.