Темный путь. Том первый
Шрифт:
Девочка не вдруг ответила.
Она поколупала стену, переступила с ножки на ножку и начала тихо и жалобно:
— Вон! Ришка обижает! Обещала два пряничка, копеечку взяла, а дала только один… жадну-у-ущая!
Я обернулся к Ришке. Она хмурилась и злобно сжимала губы.
— Врешь, врешь! — закричала она, сильно покраснев. — Я тебе сказала, что тот пряничек я тебе завтра отдам.
— Д-да!.. За-автра… Завтра не отда-а-ашь.
— А мне пряничка дадите… на гривенничек? — спросил я, подходя к ней и давая
Она ничего не сказала. Глаза ее потускли. Она, как кошка, быстро выхватила гривенник из моих пальцев и зажала его в зубы. Потом распахнула бурнусик и из внутреннего кармана бойко вынула четыре пряника и три конфекты, пересчитала их у себя на ладони и подала мне.
— Конфетки по две копейки, пряники по одной копейке… всего на 10 копеек.
— Как же, ведь вы продаете пряники по полкопейке?!
— Це! — Она передернула плечами. — То известно другие… то для маленьких девчат.
— А хотите, я вам куплю много хороших конфект и пряников? Только мы пойдем вместе с вами, и вы сами выберете.
Ришка подозрительно посмотрела на меня. Глаза ее заблестели. Она несколько раз обертывалась к дверям и, вставая на цыпочки, заглядывала сквозь стекла в сени подъезда.
Она, очевидно, кого-то ждала.
XLVII
В это время справа из улицы с шумом выступило пять или шесть девочек. Они громко говорили, махали ручками, жестикулировали и, еще издали завидя Ришку, все подбежали к ней.
— У! у! у! — оглушительно закричали они визгливыми голосами, обступая ее и уставив на нее пальчики. — Жидовка! жидовка! У! У! Жид Христа продал.
— Идемте! — вскричал я, взяв ее за руку и увлекая ее за собой.
— Кыш! Пошли прочь! — закричал я на всю воинствующую компанию.
Но компания не отстала. Она бежала за нами и продолжала кричать и укать.
Я вынул кошелек, достал горсть медяков и мелкого серебра и кинул их на средину улицы. Все с криком бросились подбирать.
Мы быстро двинулись до угла переулка.
В это время двери подъезда отворились. Из них вышел Кельхблюм и закричал:
— Ришка, Ришка!
Но я увлек ее, и мы скрылись за углом.
В нескольких шагах был трактир.
— Идемте сюда! — вскричал я, не выпуская из моей руки холодной, костлявой ручки Ришки.
И мы быстро вбежали по невысокой лестнице, вошли в душную, закопченную приемную, в которой никого не было, кроме сонного буфетчика за прилавком, и повернули почти бегом в боковую.
Я шел дальше и дальше через ряд грязных комнат со столами, накрытыми закапанными скатертями, на которых, на каждом, стояла опрокинутая полоскательная чашка. Двое половых, сильно размахивая руками, следовали за нами.
Мы пришли в дальнюю небольшую комнатку, совершенно закопченную и замасленную. С меня сняли шинель, и мы сели за маленький
— Ну! — сказал я, обращаясь к половым. — Прежде всего уговор лучше денег. И я вынул и подал им синенькую пятирублевую ассигнацию. — Это вам на чай. Только язык в зубы, а глаза в карман, и нас здесь нет. Поняли?
— Оченно хорошо-с! — сказал мне ухмыляясь русый парень и, низко кланяясь, встряхнул волосами.
— И буфетчику скажите тоже.
— Оченно хорошо-с!
— А нам сюда живо: конфект нарядных, пряников, да хороших, порции чаю и бутылочку цымлянскаго.
— Сею минутою-с!
И оба бросились вон.
XLVIII
Ришка не сняла бурнусика и уселась против меня на простом деревянном стульчике.
— Вы сестра Сары? — спросил я.
Она подозрительно посмотрела на меня и кивнула головой.
— Вас зовут Рахиль?
— Нет, меня зовут Ришкой. Только один дядя Самуил зовет меня: моя мила цимес Рахиль… дууусинька, — прибавила она в пояснение.
— Вы недавно в П.?
— В запрошлэй недели.
— Откуда же вы приехали?
— Aus Deutschland, — сказала она с гордостью.
— А где же вы выучились по-русски?
— А прежде того мы жиль, когда еще я маленька была, в Одесса… Такой, знаете, большой город. Я там на Seestrand собирала такие красивенькие ракушки. За ракушки давали по 5 копеек за маленькую горсточку.
— А вы что же теперь делали у подъезда?
Она замигала глазами и молчала.
— Вы, верно, кого-нибудь караулили? Вам велели кого-нибудь стеречь?
Она пожала плечами.
— Н-нет! Так знаете ли… Пустяки!
И затем порывисто наклонилась к окну и быстро заговорила:
— Шматрить, шматрить, пожалуста, какой больша кость шичась схватиль ворона.
В это время вошли половые, громко топая сапогами. Один нес на маленьком подносе чайный прибор, а на другом бутылку цымлянского и два узеньких бокальчика. Другой обеими руками нес большой поднос, покрытый чистым полотенцем. На этом подносе был разложен правильными кучками мармелад, вяземские пряники, карамели и сверх всего прямо бросались в глаза нарядные, большие французские конфекты в красивых золоченых бумажках и с яркими картинками.
У Ришки глаза потемнели, и ручка, лежавшая на столе, слегка задрожала.
XLIX
Не отрывая глаз от подноса, она быстро, как обезьянка, начала хватать самые нарядные конфекты и прятать их в карман, но я остановил ее и отодвинул поднос.
— Послушайте, — сказал я. — Мы прежде выпьем за здоровье вашей прекрасной сестрицы Сары, а затем я велю завернуть вам все конфекты.
— Вше?! — вскричала она, широко раскрыв черные глаза. — Вше?! Что есть на подносе?