Тёмный Рассвет. Дорогой ненависти
Шрифт:
— Пока хватит, Штель. Девочка моя, расскажи теперь, что ты знаешь о повстанцах, об их базе, а главное — где могут скрыться юный Скайуокер с твоей дорогой подругой. У тебя наверняка есть догадки. Времени поразмыслить было достаточно…
— Ничего я не знаю, — еле слышно выдохнула Сайлорен.
— Молчать не разумно, — было слышно, что Император усмехается. — Думаю, Маареку стоит продолжить.
Вколов своей жертве антидот на предыдущую инъекцию, Штель на мгновение задумался, окидывая Сайлорен оценивающим взглядом. Затем кивнул своим мыслям и, взяв со столика небольшие иглы, начал по одной вгонять их девушке под ногти. Сайлорен попыталась сжать
— Владыка, это наверняка поможет ей стать сговорчивее.
Постепенно первая игла нагрелась, потом раскалилась. Снова раздался щелчок — и нагреваться стала вторая.
— Скоро она не то что заговорит — запоет, — убежденно проговорил палач.
Боль разрывала пальцы, вытесняя все мысли прочь… Девушка не кричала — она шипела и хрипела, до изнеможения извиваясь в своих оковах и тщетно пытаясь вырваться. Боль нарастала, хотя, думалось, это уже невозможно. Глаза ничего не видели от застилавших их слез. И этому не было конца. Время словно стазис растянулось, не оставив ничего, кроме боли. Пальцы горели как в огне. Скоро Сайлорен стало казаться, что вся её правая рука объята пламенем.
— Одно твое слово — и все прекратится, — произнес Палпатин. — Скажи, куда улетели мальчишка и джедай, и я остановлю Маарека. Мне даже база повстанцев не так важна, как они. Пойми, чем дольше ты молчишь, тем тебе хуже.
Девушка приподняла голову, силясь что-то прохрипеть, и наконец с покусанных и окровавленных губ слетело:
— Я не знаю…
Маарек наклонился к девушке, резко ударил по лицу, потом стиснул своими короткими узловатыми пальцами её подбородок и тихо произнес:
— Либо ты все расскажешь Владыке, сучка, либо я постепенно превращу тебя в обезумевший от боли фарш.
— Посмотрела бы я, как ты осмелился назвать меня сучкой, будь у меня в руке лазерный меч, — глядя ему в глаза, прошептала Сайлорен.
Маарек лишь усмехнулся. Его рука скользнула по ее телу, чуть задержалась на груди, пошла вниз, и вдруг резко нанесла удар в живот. А потом еще и еще. Дыхание девушки сбилось. Но самого удара Сайлорен, казалось, почти не ощутила. Боль куда более мучительная заполняла ее сознание. Правая рука по-прежнему горела, кисть уже почти не чувствовалась. А затем Штель занялся и левой рукой, так же спокойно, методично и безжалостно. Щелкнул переключатель. Иглы стали нагреваться… Через несколько минут Сайлорен рванулась всем телом, силясь разорвать стальные наручники, вырваться, освободиться от этой запредельной боли. На грани потери сознания она услышала, как Палпатин рассмеялся. Плохо отдавая себе отчет в происходящем, не чувствуя ничего, кроме горящей боли в пальцах, она снова и снова тщетно пыталась освободиться. Вены на руках вздувались синими жгутами. Кровь с разбитых искусанных губ струилась по подбородку. Внезапно девушка вскрикнула и отключилась. Измученное сознание укрылось спасительной темнотой беспамятства. Только тело ещё продолжало конвульсивно вздрагивать. Император перевел взгляд на палача и проговорил:
— Заканчивай. Долго она не выдержит. Для первого раза достаточно, — он снова посмотрел на неподвижное тело своей бывшей ученицы. Ее глаза были закрыты, кожа там, где ее не покрывала кровь, была мертвенно-бледной.
— Подлечи её. Она умрет только тогда и так, как я этого захочу.
— Как прикажете, Владыка.
Дождавшись,
— Я сыграю на тебе настоящую симфонию боли. Ты прекрасно для этого подходишь.
Затем, вызвав одного из дежурных офицеров, он велел позвать тюремного врача.
— Владыка приказал, чтобы её привели в относительный порядок. Она нужна ему живой как можно дольше.
— Хорошо, господин.
— Ты все понял?
— Да.
— Как закончишь, скажешь старшему, он отведет её в камеру.
С этими словами Маарек Штель оглянулся на Сайлорен ещё раз и вышел из комнаты допросов. Шагая по направлению к своей каюте, он думал о том, что ему очень повезло, и Император наконец по-настоящему оценит его талант и усердие.
Тем временем Сайлорен, опустошенная и бесчувственная, неподвижно лежала на плите. Только веки чуть подрагивали. Открыв свой чемоданчик, врач достал набор необходимых средств и одно за другим начал вкалывать их едва дышащей девушке. Потом смазал её пальцы бакта-гелем. Закончив, он стал ждать, пока терапия окажет нужный эффект. Наконец Сайлорен судорожно вздохнула и открыла глаза. В их глубине застыли страх и боль.
— Я еще жива? — спросила она охрипшим голосом.
— Да. Пока ещё да. Я подлатал тебя как мог и как мне позволили. Но долго ты тут не протянешь. Тем более, если будешь молчать.
— Знаю, — прошептала девушка, — все равно спасибо вам.
— Не благодари. Я исполняю приказ.
Он активировал комлинк и тихо что-то передал.
— Сейчас придут охранники и отведут тебя в камеру. Постарайся просто лежать и не двигать руками. Им надо зажить.
— Хорошо бы, — с тяжелым вздохом ответила девушка. Лежать и не двигаться… да, это было единственное, чего она хотела. Лечь, закрыть глаза — и больше не открывать их никогда. Или открыть — и понять, что все случившееся было просто ночным кошмаром…
Шаги солдат гулко резонировали в пространстве почти пустой комнаты. Старший смены освободил девушку, заново сковал ей руки и приказал встать и идти за ним. Сайлорен попыталась подняться, но едва перестала опираться на плиту, как пошатнулась и с глухим стоном осела на пол. После укола Штеля мышцы не желали повиноваться.
— Её нужно отнести в камеру, — бесстрастным тоном произнес врач.
— Такого приказа не было! — старший смены нахмурился.
— Как врач и тот, кому Владыка приказал контролировать её состояние, я говорю, что она не может идти. Если новой пленнице Императора станет хуже, ты сам будешь за это отвечать, — он демонстративно повернулся к собеседнику спиной и набросил на плечи девушки черный широкий халат. Она вздрогнула, когда материя прикоснулась к кровоточащим ссадинам, но не издала ни звука.
Офицер сжал кулаки и резко выдохнул, но затем приказал своему помощнику взять её на руки. Голова девушки бессильно откинулась назад, глаза смотрели устало и едва осмысленно. Время растворилось в темноте. Сайлорен не запомнила, как оказалась в новой камере. Как её бросили на пол, грубо и равнодушно, совершенно не интересуясь ее состоянием. Она ничего этого не почувствовала. Словно сломанный механизм, она лежала на боку, неловко откинув в сторону скованные руки, и только иногда вздрагивала. То ли её бил озноб, то ли просто было до сих пор больно…