Темный рассвет

Кристофф Джей

Отец Мии повернулся и присел перед ней.

– А ты, голубка? Станцуешь со мной?

Откровенно говоря, Мия всю неделю чувствовала себя странно. С наступлением истинотьмы в ее животе зародился трепет и все чувствовалось как-то иначе. Однако, когда отец протянул ей руку, она не смогла сдержать улыбки, купаясь в тепле его глаз.

– Да, отец, – прошептала девочка.

– Мы

должны поздравить нового консула, – напомнила Алинне.

– Скоро. – Кивнул Дарий, беря Мию за руку. – Ми донна?

Пара вошла в круг танцующих, остальные костеродные расступались, чтобы освободить им дорогу. Мие было всего девять, ей не хватало роста, чтобы танцевать, как положено. Но Дарий Корвере поставил ее маленькие ножки на свои и осторожно повел в сторону быстрой и манящей музыки. Другие пары улыбались им, очарованные красивым судьей и его развитой не по годам дочерью. Мия восторженно осматривалась, увлеченная музыкой, платьями и мерцающим светом наверху.

Неделю назад три солнца скрылись за горизонтом, но короткое царствование Матери Ночи на небесах уже подходило к концу. Мия слышала взрывы фейерверков, которые должны были отпугнуть Ночь и вернуть обратно в Бездну. Люди по всему Годсгрейву ютились у очагов, ожидая, когда Аа вновь распахнет свои три глаза. Но здесь, в руках отца, Мия обнаружила, что ни капельки не боится. Она чувствовала себя в безопасности.

Сильной.

Любимой.

Она знала, что ее отец красивый мужчина, и была достаточно взрослой, чтобы заметить тоскливые взгляды костеродных дам, наблюдавших, как он кружит по бальному залу. Но невзирая на лучших донн Годсгрейва (и немалого количества донов), мечтательно глядящих ему вслед, отец Мии смотрел только на нее.

– Я люблю тебя, Мия.

– И я тебя.

– Обещай, что всегда будешь помнить об этом. Что бы ни случилось.

Девочка недоуменно улыбнулась.

– Обещаю, папа.

Они продолжили танцевать, кружа под волшебную песню по полированному дощатому полу. Мия подняла взгляд к потолку, такому светлому и сверкающему. Роскошное палаццо консула находилось у основания первого Ребра, неподалеку от Сенатского Дома и Хребта. Пол бального зала представлял собой орнаментальную мозаику из трех солнц, кружащих вокруг друг друга, подобно танцорам. Дворец был вырезан из могильной кости в самом Ребре, как и меч на поясе ее отца и броня, которую он надевал на войну. Сердце Итрейской республики, высеченное из костей давно павшего титана.

Мия окинула взглядом толпу и увидела свою мать на возвышении в конце зала, говорившую с каким-то

мужчиной. На нем была ярко-фиолетовая мантия, на лбу красовался золотой венок, а на пальцах – золотые кольца. Густые темные волосы и еще более темные глаза. Мия никогда бы не признала этого вслух, но, возможно, он был на крошечную долю красивее ее отца.

Ее мать поклонилась красивому мужчине. Элегантная женщина, сидевшая на возвышении, явно была недовольна тем, что в ответ мужчина поцеловал руку Алинне Корвере.

– Отец, кто это? – спросила Мия.

– Наш новый консул, – ответил он, проследив за ее взглядом. – Юлий Скаева.

– Мамин друг?

– В некотором роде.

Мия наблюдала, как красивый мужчина опускает ладонь на живот Алинне. Секундное касание, легкое, как перышко. И быстрый, как ртуть, обмен взглядами.

– Он мне не нравится, – заявила девочка.

– Не бойся, голубка, – ответил судья. – Твоей маме он нравится за вас двоих. Всегда нравился.

Мия моргнула и посмотрела на отца прищуренными черными глазами. Вместо платка на его шее оказалась веревка, завязанная в идеальную петлю.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– О, проснись, Мия, – вздохнул он.

– Отец, я…

– Проснись.

– Проснись!

Мия почувствовала сильный пинок в живот. Будто издалека, услышала детский голос:

– Да проснись же, чтоб тебя!

Еще один пинок – на сей раз в свежую рану на ее плече. Мия ахнула от боли и, открыв глаза, увидела во мраке склонившийся над ней силуэт. Не задумываясь, схватила его здоровой рукой за горло. Кто-то запищал и забился в ее ладони, впиваясь маленькими пальцами в предплечье. Лишь тогда, сквозь боль и рассеивающуюся дымку яда, она узнала…

– …Йоннен?

Мия так резко отпустила шею мальчишки, словно ее кожу ошпарило раскаленным металлом. Крайне смущенная, попыталась поправить его грязную фиолетовую тогу.

– О, Йоннен, мне так жа…

– Меня зовут Люций! – сплюнул мальчик, отбиваясь от ее рук.

Мия перевела дыхание и постаралась успокоить колотившееся сердце. Она была в ужасе от себя – от того, что, пусть и неумышленно, чуть не причинила ему боль. В ее сознании витали образы мерцающего бального зала, истинотемного неба и руки Скаевы на животе ее матери. Арены, полной кричавших людей, когда она вонзила клинок из могильной кости в консульскую грудь. Лица Йоннена, бледного и исполненного ужаса, когда она положила отца к его ногам.