Темный разум
Шрифт:
Невидимые нити приказов потянулись к роботам — и вдруг зашипели, сгорая. Изабель удалось привести кого–то в движение, но тут же все заглушили помехи. Спир шагнул к ней, вскинул руку, выставил указательный палец и ткнул в грудь. Она рухнула, как подрубленное дерево, навзничь.
Спир
Глядя на Изабель сверху вниз, я всерьез помышлял о том, чтобы просто бросить ее здесь, пока буду открывать шлюз и переносить корабельный разум на истребитель. Но я не мог перебороть последствия войны; не мог походя отобрать человеческую жизнь. Открыв шлюз, я заметил
Я поспешно перенес ее из трюма в ближайшую кладовку и уложил на бок, так чтобы она не задохнулась, подавившись собственным языком. Потом вернулся к Тренту и Габриэлю. Каждый из них весил вдвое больше Изабель, и таскать их оказалось куда сложнее. Истекая потом, я даже подумал, не отправиться ли в рубку и не убрать ли гравитацию. Но в конце концов телохранители улеглись рядом с хозяйкой, рядком, как сложенные ложки. Я запер их и при помощи позаимствованного у Трента карабина расплавил электронный замок — теперь открыть дверь можно было только вручную и только снаружи.
Потом я прошелся по кораблю до второго трюма, по другому борту, где, как я уже выяснил, хранилось все, что нужно для выхода в открытый космос. То, что мне требовалось, обнаружилось у стены: грузовая кабина для невесомости, чем–то похожая на церковную кафедру. Стоя за ней, можно было управлять тремя огромными механическими руками, питающимися энергией от мощного аккумулятора, размещенного под полом. Две руки располагались сверху, одна — внизу. Каждая обладала еще четырьмя дополнительными наборами вращающихся манипуляторов. К счастью, в этом трюме гравитация была отключена, так что я открыл шлюз, отцепил устройство от стены, запустил химические ракетные двигатели и вывел кабину в вакуум. С управлением трудностей не возникло: штучка была старинной и, похоже, честно отслужила свое во время войны. Я с такой никогда не работал — но, конечно, чувствовал, что работал.
Освоившись с регуляторами, я повел «кафедру» вокруг корабля к первому трюму. Вошел, выбрал нужные манипуляторы и подхватил мой новый корабельный разум — Флейта. Дополнительная нагрузка замедлила управление, но я запустил автопилот, задав курс на истребитель. Стоя в медленно движущейся кабине, я осматривал корабль, изучая повреждения. Нет, ничего существенного, хотя тогда, над Панархией, звездолету изрядно досталось.
Интересно, что вынудило Пенни Рояла покинуть истребитель и перебраться на борт прадорского дредноута? А потом поспособствовать его крушению, оставшись вообще без транспорта? Наверное, «почерневшему» ИИ не захотелось сидеть в столь легко опознаваемом корабле. Но почему он не захватил контроль над прадорским звездолетом? И как перебрался с планеты, где разбились прадоры… куда–то еще? Загадка. Если, конечно, не понимать, что к тому моменту Пенни Роял превратился в аналог буйнопомешанного — насколько это возможно для ИИ.
Кабина замедлила ход и остановилась прямо напротив загрузочного шлюза. Я выбрался наружу и полчаса провозился с ручным управлением люка, прежде чем мы оказались внутри. А еще пять часов спустя Флейт занял свое место
— Просыпайся, Флейт, — позвал я негромко, одновременно передавая приказ по «форсу».
— Полностью функционален, — сразу откликнулся он.
— Статус?
— Все системные порты подключены, данные загружаются. Заряд аккумулятора — двадцать два процента. Внешний источник — нет данных. Статус У-расчетов загружается — двигатель в режиме ожидания, но заряд нулевой…
— Как насчет термоядерного реактора? — перебил я.
— Обнаружен; параметры не распознаю.
— Прими данные по доступу, — велел я, пересылая через «форс» чертежи и характеристики истребителя.
Мне потребовалось минут пять, чтобы скачать их из сети. Флейт поглощал и рассортировывал информацию больше десяти минут.
— Параметры опознаны — веду диагностику. — И, после паузы: — Это может занять какое–то время.
Я оторопело уставился на капсулу Флейта. Нет, мне, верно, почудился оттенок иронии в его голосе.
— Сколько времени потребует полная диагностика всех корабельных систем и когда ты сможешь запустить реактор?
— Сорок часов на диагностику. Длительность технического осмотра — неизвестна, длительность необходимого ремонта — неизвестна, — ответил мозг и добавил: — Так что понятия не имею.
Ну вот, опять! Но в данный момент меня больше занимали «сорок часов». Я понимал, что после сотни лет подобные отсрочки не играют никакой роли, и все равно они меня бесили. Возможно, раздражался я еще и потому, что знал, сколько еще всего нужно сделать. Я раздобыл корабль, установил на нем мозг. Теперь надо убедиться в своем полном контроле над звездолетом, над его оружием — и, конечно, найти для этого оружия цель.
— Отлично, — ответил я, сомневаясь, что стану ждать тут окончания проверки. Развернувшись с намерением покинуть кортекс, я нутром ощутил, что меня пристально изучают.
Изабель
Он еще не вернулся, когда женщина почувствовала, что гравитация отключена, и поняла, что ее хотят перенести. Ровно двенадцать минут спустя Спир вошел в кладовку, оторвал Изабель от пола, протащил через весь корабль до ее собственной каюты и затолкал в послушно подстраивающееся под сидящего кресло. Вскоре сила тяжести вернулась, а значит, подлец вторгся в корабельные системы — системы ее корабля! Надо было больше внимания уделять безопасности. Глупо полагаться лишь на собственный неусыпный контроль.
— Теперь разрешаю тебе говорить. — Он придвинул второе кресло и уселся прямо напротив нее. — Но это все, что тебе позволено.
— Пить, — первым делом выдавила она, отметив, каким усталым выглядит мужчина.
— Потерпишь, — отмахнулся он, и она прокляла себя за то, что указала ему пускай и малое, но средство давления. — Что–то мне не найти координат планетоида Пенни Рояла в твоем бортовом журнале.
— Потому что их там нет.
— Тогда ты мне их назовешь.
— Что ты со мной сделал?