Темный рыцарь: Возрождение легенды

Кокс Грег

Затем он понял, что зловещий черный пластиковый пакет уже занят. Бэйн расстегнул молнию, и показалось тело незнакомца, который, тем не менее, выглядел смутно знакомым. Павлову потребовалось мгновение, чтобы понять, что мертвец был примерно одного с ним роста и возраста, с таким же смуглым цветом лица и непослушными седыми волосами. Даже их лица были явно похожи.

«Не понимаю, – думал он. – Что это значит?»

Бэйн не тратил время на объяснения. Он разорвал рукав рубашки Павлова, затем полез в скрытый карман в подкладке собственной куртки, достав отрезок хирургической трубки, от обоих концов

которой исходили полые иглы. Бэйн крепко держал ученого за руку и пальпировал толстую вену в сгибе локтя.

«Стой, – подумал Павлов. – Не…»

Но это было бесполезно. Бэйн вонзил иглу в руку, умело пронзив вену с первой попытки. Павлов вздрогнул от боли. Ему никогда не нравились иглы.

«Что ты делаешь?»

Быстро приладив первую иглу на место, Бэйн вставил другой конец трубки в руку трупа. Темная венозная кровь начала течь из ученого в мертвеца. Растерянный и испуганный, Павлов с ужасом наблюдал, как Бэйн сжимал грудь покойника, втягивая кровь в безжизненное тело.

Ученый почувствовал тошноту в животе.

Меньше пинты – и непристойное переливание закончилось. Бэйн вытащил иглу из руки Павлова и жестом предложил ему надавить на рану, чтобы та не кровоточила.

Тем временем вооруженный наемник снял мешки с головы своих товарищей, затем схватил первого пленника и привязал его к тросу. Наемник крепко держался, когда трос потянул их обоих вверх по салону к свободе. Через несколько мгновений они исчезли из поля зрения.

«Значит, выход там, – понял Павлов. Возможно, у него все еще была надежда, если Бэйн его сначала не убьет. – Мне нужно сойти с этого самолета, прежде чем он упадет!»

Второй пленник, уже не связанный, начал привязывать себя к тросу.

Бэйн покачал головой.

– Друг, – мягко сказал он. – Они ожидают одного из нас среди обломков.

Мужчина понимающе кивнул. Не говоря ни слова протеста, он отцепился от спасательного троса, спустился к Бэйну и сжал руку своего лидера. Его глаза светились пылом истинного верующего.

– Мы же зажгли огонь? – спросил мужчина.

Бэйн сжал его руку в ответ.

– Огонь пылает.

Очевидно, этого было достаточно, потому что мужчина передал Бэйну трос. Наемник обхватил им тело Павлова, проверил и убедился в прочности троса, а затем достал нож, который, видимо, забрал у одного из своих людей – или, возможно, у одного из убитых американских солдат. Ученый сглотнул, увидев сверкающее стальное лезвие, представив, как оно перерезает ему горло, но Бэйн просто разрезал ремень безопасности Павлова, освобождая его.

Гравитация завладела ученым, когда он наконец начал падать вперед. Павлов запаниковал, ища, за что можно ухватиться, чтобы не упасть на дно салона.

«Помогите! – думал он. – Я падаю…!»

Они соскользнули с сидений, висящих в хаосе, в нескольких футах над дверями салона и наваленными там телами. Дым и кровь заполнили салон. Павлов задавался вопросом, пытался ли еще пилот безуспешно восстановить контроль над бескрылым самолетом. Куски пепла и мусора сдувало ветром ему в лицо, уши все еще звенели от взрыва, а ноги болтались в воздухе.

Бэйн вынул маленький ручной детонатор и посмотрел ему в глаза.

– Успокойтесь, доктор. Сейчас не время бояться. Оно наступит позже.

Наемник нажал кнопку взрыва. Павлов не услышал щелчок за ревом ветра, но он определенно

услышал взрывы, которые освободили самолет ЦРУ от крюков. Внезапно весь салон упал вниз, оставив их висящими на высоте нескольких тысяч футов над горами. Мужчина, пожертвовавший своей жизнью, упал с остатками самолета, вместе с пилотами и трупами.

Павел смотрел вниз на душераздирающее падение. Бескрылые кабина пилотов и салон врезались в пересеченную местность, выбросив вверх огромный гейзер пыли и щебня. Топливные баки загорелись, вызвав огненный взрыв. Дым и пламя поднялись из обломков.

Леонид Павлов, выдающийся ученый и инженер, кричал от ужаса, пока его поднимали в небо.

Глава вторая

– День Харви Дента, может, не самый старый наш общий праздник, – заявил мэр Энтони Гарсиа, – но мы собрались здесь сегодня, потому что он один из самых важных. Бескомпромиссная позиция Харви Дента в отношении организованной преступности и, да, в конечном счете, его жертва сделали Готэм более безопасным местом, чем восемь лет назад, когда он умер.

Позади него стояла большая фотография Дента на коне.

Модная толпа заполнила залитую лунным светом землю поместья Уэйнов. Элегантные мужчины и женщины, представляющие сливки общества Готэма, вежливо слушали речь мэра, переходя с место на место и болтая между собой. Яркие огни рассеивали тень грозного поместья во всем его восстановленном готическом великолепии, ни намеком не выдававшего то, что все здание сгорело дотла несколько лет назад.

Дорогие украшения блестели на женщинах в дизайнерских вечерних платьях, которых сопровождали мужчины в шелковых костюмах и смокингах на заказ. Бокалы для шампанского звенели. Официанты проплывали среди гостей, предлагая свежие напитки и закуски. Это была чудесная осенняя ночь, и погода была прекрасной.

– Этот город стал свидетелем исторического поворота, – продолжил мэр со своего места на подиуме. Это был худой человек, чьи блестящие черные волосы и фотогеничная внешность пережили несколько лет офисной работы. – Ни один город не обходится без преступлений. Но в этом городе нет организованной преступности, потому что «Акт Дента» дал правоохранительным органам возможность бороться с мафией. Сейчас многие говорят об отмене этого закона. И им я говорю – только через мой труп!

Восторженные аплодисменты приветствовали его слова. Каждый из собравшихся извлек выгоду из улучшения ситуации в городе. Можно было снова с уверенностью инвестировать в Готэм и ждать солидной прибыли. Неудивительно, что мэр был переизбран на третий срок подряд.

– Я хочу поблагодарить «Фонд Уэйна» за организацию этого мероприятия, – продолжил он, смиренно принимая аплодисменты. – Мне сообщили, что мистер Уэйн не может быть с нами сегодня вечером, но я уверен, что душой он с нами.

«Или, может быть, он ближе, чем мы думаем», – подумал Джим Гордон. Комиссар сидел один в открытом баре недалеко от помоста. Он был бывшим полицейским из Чикаго – сильно за пятьдесят, с седеющими каштановыми волосами и усами. Уставшие голубые глаза смотрели через очки в роговой оправе. Взглянув на величественный мраморный фасад усадьбы, он заметил одинокую фигуру, наблюдавшую за торжеством с одного из верхних балконов. Фигура была настолько тихой и безмолвной, что его могли по ошибке принять за дымоход или горгулью, но Гордон узнал наблюдателя, когда увидел его. Он подозревал, что этот конкретный наблюдатель был владельцем всего, находящегося в поле зрения.