Темный рыцарь
Шрифт:
У тети Либби были каштановые волосы и моложавое лицо, украшенное переливчатыми пурпурными тенями для глаз и розовой помадой. Она носила красные висячие хрустальные сережки, небесно-голубой сарафан в белый горошек и бежевые сандалии «Найроби».
Я буквально ощутила ее душевное тепло. Хотя наши вкусы различались, между нами сразу возникла духовная связь. Словно сестры, мы принялись болтать о моде, музыке и кинофильмах.
– «Целующиеся гробы»?
– спросила она, когда я сказала ей, какой фильм недавно смотрела.
– Это
Тетя Либби запела. Прохожие бросали на нас странные взгляды.
– Нет, «Целующиеся гробы» не мюзикл, - прервала я тетю, пока она не получила повестку в суд за нарушение общественного порядка.
– Ну и ладно. Что ж, я могу сводить тебя в одно замечательное местечко, - затараторила она, свернула за угол и вывела меня прямиком на бутик «Лучшее для готов».
– Bay!
– воскликнула я, указав на пару лакированных башмаков и рваный вязаный свитер.
Разумеется, все это было черным.
– Я такой магазин только в Интернете видела.
Судьба в лице тети завела меня в готический рай, и он был прекрасен! Тут тебе и футболки с портретами «Злобных викка» [8] , и комиксы «Хэлло, Бэтти», и временные татуировки.
Ко мне подошла продавщица с многочисленными пирсингами, с волосами цвета фуксии, в черных шортах поверх черных леггинсов, на каблуках высотой в три дюйма, вся такая под Мэри Джейн [9] , в серой рабочей рубахе с надписью «Боб». У нас в Занудвилле такую стильную особу можно было увидеть только по спутниковому телевидению. И встретила она меня не по-нашему. Если в родном городе на меня вообще не обращали внимания или видели во мне потенциальную воровку, то она приветствовала меня как кинозвезду в бутике на Беверли-Хиллз.
– Чем могу служить? У нас тут уйма всякой всячины.
Я принялась резво носиться за ней по магазину, пока не выдохлась, ошалев от разнообразия готских шмоток и атрибутики.
– Если нужно что-то еще, спрашивай, не стесняйся, - сказала продавщица.
Мои руки уже были заняты чулками в сеточку, черными сапогами до колена и сумочкой «Оливия Изгнанница». Либби присматривалась к черной футболке с надписью «Вампир».
Я почувствовала боль в сердце и комок в горле.
– Я куплю ее для тебя, - настояла Либби и положила футболку на прилавок у кассы.
В другой ситуации при виде такой прикольной вещицы я запищала бы от восторга, но сейчас она лишь напомнила мне об исчезновении Александра.
– Не нужно.
– Нужно. Я ведь твоя тетя. Мы возьмем это, - сказала она и подала клерку обновку и свою кредитку.
Я сама держала в руках охапку готских вещиц, и все они напоминали мне об Александре.
– Ничего брать не стану, - сказала было я, но тут же подумала о том, как эротично выглядела бы в сапогах и черных чулках
– Мы и это возьмем, - сказала тетя, словно прочитав мои мысли, и передала клерку покупки.
Тетя Либби жила на крохотной улочке, обрамленной деревьями и застроенной двумя рядами одноквартирных домишек постройки сороковых годов прошлого века - резкий контраст моему современному пригородному дому и большинству домов Занудвилля. Ее квартира с одной спальней была маленькой, но уютной, пронизанной богемным духом. Гостиную украшали цветастые коврики, подушки и плетеные стулья, а в воздухе витал запах лаванды. На стенах висели итальянские маски, а с потолка свисали китайские фонарики.
– Можешь расположиться здесь, - сказала тетя Либби, указав на хлопчатобумажный тюфяк с разноцветным орнаментом, лежавший в гостиной.
– Спасибо, - сказала я, возбужденная новизной обстановки.
– Спасибо, что разрешила мне пожить у тебя.
– Я так рада, что ты приехала!
– ответила тетя.
Я поставила чемодан и бросила взгляд на часы «Пинк Флойд», висевшие над антикварным декоративным камином, на котором стояли незажженные свечи. До заката оставалось лишь несколько часов.
Пока я распаковывала чемодан, Либби налила мне морковного сока.
– Ты, наверное, проголодалась?
– послышался ее голос из крохотной кухни, оформленной очень стильно.
– Хочешь авокадо?
– Конечно, - сказала я и плюхнулась за ее видавший виды желтый обеденный стол с бисерным держателем салфеток и вихляющими ножками.
– Ручаюсь, сегодня вечером у тебя жаркое свидание, - намекнула я, когда она увенчала мой сэндвич проростками зерен.
– А разве отец не говорил тебе? Может быть, он хотел устроить сюрприз?
– А что он мог мне сказать?
– спросила я, представляя себе, как Либби вручает мне ВИП-пропуск в «Гроб-клуб».
– У меня сегодня шоу.
Шоу? Я проделала весь этот путь до Хипарьвилля вовсе не для того, чтобы просидеть три часа в гараже.
– Между прочим, мы выступаем в самом центре города, - с гордостью заявила тетушка.
– Сегодня вечером у нас частное представление для почтенных горожан, так что прости, ты будешь там единственная дама без седины в волосах, но я уверена, что тебе это понравится.
Она схватила конверт, прижатый к холодильнику радужным магнитиком. Либби открыла конверт, извлекла билет и протянула его мне. Надпись гласила, что местная труппа представляет спектакль под названием «Дракула».
Эта самая труппа выступала в здании бывшей начальной школы. Уборная актрис располагалась в классной комнате, в которой все еще пахло ластиками, а большие окна были закрыты тяжелыми шторами. На месте классной доски красовались зеркала, а там, где когда-то было место учителя, располагался длинный туалетный столик, уставленный коробочками грима, цветами и поздравительными карточками.