Темный Шквал

Зеа Рэй Даниэль

Выпрыгнуть рано или поздно все равно придется, а сделать это в той же позе, с тем же выражением лица, с замершими в одном положении складками на платьях, было невозможно. Камеры, ведущие прицельную съемку со всех сторон и ракурсов, обязательно зафиксируют изменения в моменте времени, и, конечно же, найдется грамотный эксперт, который во всеуслышание заявит, что с парочкой влюбленных что-то не так. «Посмотрите! Вот тридцать вторая секунда записи, а вот тридцать третья! Видите разницу? Как такое возможно? Уж не эфонцы ли они?»

Возможные цитаты

из желтой прессы проносились в голове Киарана, пока он следовал вместе с Аудроне за Сюзанной Мэль по мягкой ковровой дорожке, сплетенной из ярко-красных, розовых и белых цветов. Никаких голограмм и бутафории. Если луитанский высший свет желал идти по ковру из живых цветов, он делал его настоящим.

Попав в здание музея, Киаран и Аудроне снова оказались в центре внимания. Сюзанна едва успевала представлять всем желающим Киарана, в то время как Аудроне все они уже знали. Перед ужином, столы для которого накрыли в отдельном зале, полагалось немного пообщаться и отведать спиртного, которое в красивых бокалах разных оттенков подавали заботливые официанты.

— Вы так прекрасны, дорогая Аудроне, — очередной молодой луитанец подошел к ним. — Жаль, что сегодня не будет танцев, иначе я бы настоял на том, чтобы вы оказали мне честь в легком головокружении по залу.

Киаран не понял, почему мужчина не счел нужным представиться и напрочь игнорировал присутствие Киарана рядом с Аудроне.

— У вас во время танцев кружится голова? — спросил его Киаран, чем привел незнакомца в замешательство.

— Это была гипербола, — пояснил незнакомец и вскинул руки.

Он тут же начал перебирать пальцами в воздухе, и Киаран расшифровал «секретный» жест, принятый в луитанском высшем обществе. Говорящий сигнализировал остальным, что собирается поставить «деревенщину» на место.

— Простите, — произнес незнакомец, — для дженерийца понять смысл может быть затруднительно. Гипербола — это преувеличение, — начал объяснять он. — Такой художественный прием.

— Тогда рискну предположить, что вы использовали аллегорию, а не гиперболу, — ответил Киаран и демонстративно потер большой и указательный пальцы правой руки друг о друга.

Судя по недоуменному взгляду незнакомца, тот успешно расшифровал послание, адресованное на его же языке жестов. «Убавь спесь и веди себя более скромно», — «сказал» ему Киаран.

— Уверена, что мы встретимся с вами на другом чудесном мероприятии, лоуд Норфольк, и обязательно испытаем обоюдное головокружение во время танца, — выдала Аудроне и прижала ладонь к груди, выражая «свои глубочайшие извинения».

Лоуд тут же зарделся и, кивнув только Аудроне, быстро «отчалил» от недружественных берегов терявшего терпение Киарана.

— Что за хмырь? — не удержался от вопроса Киаран.

— Тише! — шикнула Аудроне. — Это брат жены кузена Императора.

— Тебе не следовало извиняться, особенно после того, как он попытался выставить твоего жениха идиотом.

— Это называется «скрытая агрессия», Киаран. И тебе лучше перестать на нее реагировать.

— Извини,

но я не умею быть терпимым к тем, кто пытается меня унизить. Дженерийская гордость не позволяет, — Киаран поиграл бровями и улыбнулся Аудроне, пытаясь перевести все в шутку, но она осуждающе покачала головой.

— Кто научил тебя расшифровывать жесты? — она прищурилась.

— Мама, — ответил Киаран. — Мой дед, если ты помнишь, постоянно имел дело с луитанским высшим светом, снабжая Альянс оружием. Он научил ее читать знаки, а она — меня и… — Киаран осекся.

— Твоего отца, — закончила мысль Аудроне.

— Не лучшее время для воспоминаний о нем, — сдержанно заметил Киаран и огляделся по сторонам.

Разодетые один лучше другого, луитанцы и их спутницы пили спиртное из бокалов и активно жестикулировали, обращаясь друг с друг другом. Они как будто вели двойную трансляцию мыслей: и словом, и «делом», так сказать. Смотреть на все это Киарану было не столько непривычно, сколько неприятно. Пока одни погибали на полях сражений, другие пили дорогие напитки и демонстрировали манеры с нарядами и украшениями. Война для них была лишь бизнесом, за счет которого они пировали.

Киаран отвлекся на невеселые мысли «о бренном» и не заметил, как к ним с Аудроне подошел очередной представитель элиты со своей спутницей. На этот раз Киаран хотя бы знал его имя, потому что лоуда Огедона минут двадцать назад ему представила Сюзанна Мэль.

— У вас весьма необычный наряд! — выпалил троюродный племянник Первого Советника Императора, с нескрываемым интересом рассматривая Киарана. — Это платье?

— Национальный дженерийский костюм, — сдержанно ответил Киаран и заметил, как дернулась губа молодого луитанца, разодетого во фрак из золотой ткани с серебряными вышивками.

Сопровождавшая его дама скромно улыбнулась. Выглядела она менее пафосно в своем серебристом платье с открытой спиной. Имя спутницы Киарану никто не назвал, из чего можно было сделать вывод, что молодой луитанец явился на мероприятие в компании любовницы и ее имя раскрывать не собирался. «А знает ли он его вообще?» — подумал Киаран.

— Мне казалось, что после восстания на Дженерии, носить национальные наряды малых народностей стало немодно! — продолжал издеваться дальний родственник Первого Советника и осмелел настолько, что похлопал себя по плечу.

«Я снисхожу до разговора с недостойным» — означал его жест.

— Культурные ценности не должны становится разменной монетой модных тенденций. Они либо заложены в нас, либо нет, — отбрил его Киаран и сделал жест пальцем, будто сбрасывает пепел с папиросы.

«Осторожнее, можешь и упасть».

Лоуд Огедон смерил его презрительным взглядом и ответил:

— Не всем традициям предков стоит следовать. Некоторые из них бывают крайне опасными для здоровья.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Киаран. — И весьма рад, что обряды жертвоприношений на Луите были отменены примерно шесть тысяч лет назад.