Темный Ученик
Шрифт:
Вход в комнаты гомункула Рхакаифа охраняли два гротеска: его измененные компаньоны, искаженное сопровождение; самые успешные эксперименты. Эти эльдары добровольно пришли к гомункулу, отчаянно ища новые острые ощущения, они молили Рхакаифа, пресмыкались, чтобы ощутить касание его бритв.
Один из гротесков был даже выше дракона. Сотни похожи на перья шипов были хирургически вживлены в его плоть, они сбегали по спине и тыльным частям рук. Его рту придали новую форму, вертикальный разрез пересекал горизонтальные губы, а из-за вживления дополнительных мускулов, четыре губы двигались
Вторая из стражей Рхакаифа, женщина эльдар, была полностью обнажена, но её плоть покрывали маленькие чешуйки из синего металла, замерцавшие и ставшие темно-красными, когда приблизился дракон. Её пухлые ярко-красные губы разошлись, а раздвоенный язык, проколотый металлическими зажимами в десятке мест, мелькнул между острыми зубами. Пальцы её левой руки заменяли длинные ножи, а на частях её тела - и её компаньона - были покрыты шрамами и свежими ранами, явно бывшими результатом ласк.
Ни у одного из измененных эльдар не было оружия, их улучшенные тела были инструментами смерти.
Инкубы по богам Дразьяэра опустили свои клинки, а руны вспыхнули колдовским светом на бластерах, встроенных в их шлемы мучителей. Это могучее оружие было неврально соединено с мозгами инкубов, одной лишь мыслью они могли открыть огонь, держа в руках свои клинки палачей.
Гротески зашипели на могучих одетых в доспехи инкубов, женское существо размяло пальцы, а её компаньон поворачивал свои руки. Дразьяэр уже видел, как он сражается. Он был способен выстреливать из ладоней шипами, малейшая царапина которыми приводила к медленной и мучительной смерти. Гомункул Рхакаиф был особенно горд этим творением.
Дразьяэр отстранил их медленным, ленивым жестом, и оба гротеска отошли от врат, продолжая шипеть на инкубов.
–Стойте здесь, - сказал своим телохранителям Дразьяэр тихим и угрожающим голосом. Инкубы уважительно склонили голову и встали с оружием на изготовку перед гротесками, кристальные рубиново-красные линзы, скрывающие их глаза, угрожающе мерцали.
Дразьяэр вошел в комнаты Рхакаифа, позади него захлопнулись покрытые лезвиями врата, и огляделся.
Он избегал личных комнат гомункула, когда мог, и последний раз дракон был в этой часть судна несколько лет назад.
Комнату освещало лишь тусклое, пульсирующее свечение, сочащееся с пола и потолка, трепещущего как бьющееся сердце Кхаина: глаза Рхакаифа были особенно чувствительны к ярким цветам. Гладкие стены комнаты были цвета запекшейся крови, а заостренные стенды парили над полом, на них была разбросана груда любопытным приспособлений, орудий пыток и других предметов.
В валявшихся на левитирующих столах вещах не было видимого порядка. Пустые черепа эльдар, изрезанные рунами, клинками, покрытыми похожей на ржавчину коркой запекшейся крови, контейнерами, полными моргающих органических существ, которые изнывали в заточении, и извлеченными конечностями и органами, начавшими гнить.
Дразьяэр
–Это было подарком моего старого учителя, - произнес тихий голос, и обернувшийся дракон увидел Рхакаифа, незаметно возникшего в комнате, его невозможно тонкое тело словно парило над полом. Его впалая щека была забрызгана кровью, удивительно яркой на бледной коже.
Гомункул скрестил свои истощенные руки на груди, тонкие как скелет и покрытые кровью пальцы задумчиво чесали локти.
–А потом ты его убил?
– спросил Дразьяэр.
Именно. Это тигель. В нем заключены души целого совета провидцев наших братьев с Ультве, - сказал Рхакаиф.
–Очень мило, - хмыкнул дракон, положив куб обратно на стол.
–Но вы пришли не созерцать мою коллекцию, - сказал гомункул, - а узреть мою работу. Прошу, мой повелитель, пойдемте внутрь.
Дразьяэр последовал за ним в боковую комнату и посмотрел на два окровавленных тела, удерживаемых на весу многоногим механизмом, их конечности пронзили руколезвия машины.
Оба пленника были огромными, высокими как эльдар, но в три раза больше весящими, из их тел выпирали толстые переплетения мускулов. Повсюду в круглой комнате была кровь. Она забрызгала стены и потолок, залила пол, покрывала тела и удерживающие их механические руки.
Пластины темно-красной брони мон-кей были разбросаны по полу. Дразьяэр толкнул одну из них стопой. Она была тяжелой и негибкой, примитивной и грубой броней для такой же низшей расы.
Посмотрев обратно на насаженные на механические руки тела людей, Дразьяэр заметил, что один был совершенно безжизнен, гнев вскипел в нем. Что в них хорошего, если они мертвы?
Словно ощутив гневный цветок повелителя, Рхакаиф отошел от дракона и встал за трупами. Глаза все ещё живого человека сомкнулись на драконе, в лишенных век очах пылало пламя гнева. Плоть мон-кей была сорвана с тела, а его грудная коробка открыта обозрению, органы пульсировали на виду.
–Мой повелитель дракон - тихим и глубоким голос начал гомункул, но Дразьяэр оборвал его.
–Я приказал тебе сохранить в них жизнь, - спокойно и угрожающе сказал дракон.
–Он умер не из моего искусства, мой повелитель дракон, - Сказал Рхакаиф.
– Мандрагор, Джа'хараэль, доставил его полумертвым. Я мог лишь поддерживать в нем жизнь столько же, сколько смогу.
– Джа'хараэль. Это ошибка Джа'хараэля, - скривившись, сказал Дразьяэр.
– Я слышал это раньше, от дрожащего сибарита, что гниет в твоей клетке. Я не желаю слушать твои оправдания, гомункул.
–Что бы ни хотели от меня услышать, мой владыка дракон, я сказал правду, - произнес Рхакаиф, в голосе которого не было страха. Впрочем, Дразьяэр редко слышал эмоции в его голосе.
–А этот?
– спросил дракон, наклонившись над тяжелым телом ещё живого человека. Мон-кей натянул оковы, напрягая тяжелые мускулы, и с ненависть на него смотрел. Дразьяэр не двигался, с интересом глядя на открытее внутренности.