Темный защитник
Шрифт:
— Здесь никого нет, — я попробовала покрутить ручку двери. Заперто. — У тебя есть ключ?
Он потянулся, поднявшись выше, чем я смогла бы без стремянки, и достал ключ из щели между брёвен.
Я взяла его и открыла дверь:
— Идём.
Запах плесени ударил в нос, когда мы зашли внутрь, но жилище выглядело чистым и ухоженным. У задней двери стояла небольшая дровяная печка, а рядом лежала стопка бревен, обещавшая тепло.
Я помогла ему, покачиваясь, дойти к потертому стоящему сбоку креслу.
— Я собираюсь забрать припасы. Не двигайся.
Он тяжело
— Это всего лишь царапина. Я могу помочь.
— Стой, — я выбежала из двери, похватала всё, что было в машине, сумка с оружием лязгала и гремела, когда я бегом бросилась в хижину и закрыла дверь. Я нашла выключатель и щелкнула им. Свет зажегся и осветил голую лампочку и коллекцию оленьих рогов над головой, когда я опустилась на неровный деревянный пол у ног Конрада. Стянув с него ботинок, я ахнула от крови, скопившейся внутри.
— Нам надо было поехать в больницу.
— Никаких шансов, — его слова прозвучали невнятно. — Рамон.
Я стащила с него носок и задрала штанину. По задней части его икры в устойчивом темпе стекали капли крови бурого цвета, и я не смогла найти выходное отверстие. Размером с четвертак, может быть, немного больше, рана нуждалась в серьезной медицинской помощи, а не в моих наполовину бестолковых попытках врачевания.
— Пуля все еще там внутри, — я покачала головой. — Конрад?
Его молчание напугало меня больше всего остального, через что я прошла за последние несколько дней. Я вскочила на ноги и похлопала его по бледной щеке:
— Кон?
— Я здесь, — его глаза широко раскрылись, но блеск их был тусклым.
— Пуля все еще внутри. Мне нужно отвезти тебя в больницу.
По-прежнему быстрый как змея, он схватил меня за руку:
— Нет. Мы не можем никуда уехать. Он обязательно тебя найдет.
Слезы выступили у меня на глазах, но я постаралась сдержать их:
— Я не знаю, что делать.
Он отпустил меня:
— Делай то, что должна.
Глаза его закрылись.
— Черт...
Если я не попытаюсь остановить кровотечение, он умрет. Я бросилась к двери, ведущей из спальни, и распахнула её. Ванная комната была маленькой и без окон. Открыв туалетный столик, я отшвырнула зубную пасту, дезодорант и несколько бутылок с узких полок. Ничего полезного. Чёрт! Повернувшись, я обыскала шкафчик над унитазом и нашла аптечку, пинцет и немного мази-антибиотика. Это уже что-то для начала. Я поспешила на кухню, осмотрелась и стала рыться в шкафчиках, пока не нашла небольшой котелок. Наполнив его водопроводной водой, я зажгла горелку на газовой плите и поставила воду закипать. Открыв ящики, я схватил нож для овощей и немного другого столового серебра.
— Что я делаю? — я осмотрела инструменты и бросила их все в закипающую воду.
Внезапно слабое мычание Кона заполнило комнату. Это звучало как первые несколько тактов «One» от U2.
Я воспользовалась другой вилкой, чтобы вытащить все из горячей воды и переложила простерилизованные приборы на тарелку.
Конрад невнятно произнес несколько слов, остановился, глубоко вздохнул,
По крайней мере, он был в сознании.
После мытья рук с мылом для посуды, пока они не почувствовались первозданно чистыми, я опустилась на пол перед ним со всеми своими инструментами, полотенцами и антисептиками:
— Сейчас будет очень больно.
Он продолжал петь заунывным, фальшивым голосом, и я не знала, слышал ли он меня. Я намочила кухонное полотенце спиртом и прижала его к ране. Все его тело напряглось, как тетива. Низкое рычание вырвалось из его горла, и его большие руки сжали подлокотники кресла, пока они предупреждающе не скрипнули, но он не разжал кулаки.
— Прости меня, — я убрала пропитанное кровью полотенце и снова осмотрела рану.
Он расслабился, когда я вглядывалась в разорванную плоть его ноги.
Слабый блеск металла привлек мое внимание:
— По-моему, я вижу пулю.
— Мы одно целое… — он запел громче слова из песни, и они зазвучали ещё грубее, чем до этого.
Схватив пинцет дрожащими руками, я взялась за лодыжку Конрада левой рукой и сильнее наклонила ногу к свету. Пуля совершенно точно застряла в мышце его икры. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, когда надавила пинцетом на рану.
Он снова напрягся, но продолжал петь сквозь стиснутые зубы. Пинцет царапнул по металлу, и Кон прервал песню ревом.
— Боже, мне очень жаль, — я держала пинцет неподвижно, пока он снова не успокоился, песня гудела у него на губах. — Думаю, у меня получится, — глупая надежда, что он потеряет сознание, мелькнула в моей голове, но Конрад не был похож на того, кто падает в обморок.
— Держись, — я глубоко вздохнула и надавила пинцетом глубже в рану и на пулю. Опять рычание, но Кон не двигался. Кровь сочилась вокруг пинцета, когда я медленно потянула. Пуля вышла наружу после сильного рывка, который прервал дыхание из его легких резким хрипом. А потом оно вышло. Я уронила на пол кусок кровавого деформированного металла.
— Вытащила, — мой голос дрожал, когда я намочила другое полотенце спиртом. — Я её вытащила.
— Хорошо, — его голос был слаб, песня затихла.
— Еще спирта, а потом я ее закрою. В аптечке есть степплер со скобами.
— Ты прекрасно справляешься, — он снова схватился за кресло, когда я провела по ране, еще больше крови вытекло на полотенце.
— Фак!
— Прости меня. Я знаю, что это больно, — я бросила окровавленную ткань и взяла степплер. — Я прошу прощения.
Конрад затих, но дыхание у него выходило прерывистым:
— Заканчивай с этим, док.
Скобы вошли легко, закрывая рану, так что я смогла смазать её мазью и наложить повязки. Когда я закончила, то села и уставилась на кровь на своих руках. Это была жизнь Конрада — море багровой крови и лишь слабая надежда на выживание.
— Хорошо сделано, — он тяжело вздохнул.
Я встала:
— Тебе нужно отдохнуть и попить. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы восстановить кровь, но сон, скорее всего, поможет. И жидкость, — я взглянул на кровать и снова на него. — Ты сможешь это сделать?