Темный. Плохой. Дикий
Шрифт:
— Слышишь, Кейс? — спросил Каллум. — Ты вернешься домой, как только эти милые люди проведут несколько тестов.
Она снова вильнула хвостом, счастливая, будто понимала каждое слово. Может так и есть.
Я крепко обняла ее перед тем, как мы ушли, и подождала моего прекрасного дикаря снаружи. Мне не терпелось отвезти его домой.
***
Я не стала включать свет. Каллум сам потянулся к выключателю, но я остановила его,
— Не думай, — сказала я. — Просто чувствуй. Почувствуй меня. Я прямо здесь.
Его руки были сокрушительными. Он крепко обхватил меня за талию и уткнулся лицом мне в шею. Я почувствовала, как он вздрогнул.
— Мне нужно сказать тебе кое-что, — прошептал он. — Насчет Вики. Она хотела меня… и я… я не…
Я пригладила его волосы.
— Теперь это не имеет значения.
— Я не трахал ее, — признался он. — Не могу. Была только ты, Соф. Ты единственная, кого я когда-либо хотел.
Он был так послушен, когда я сняла его одежду, бросив ее на пол, словно мертвую кожу, когда тащила его в спальню. За окном начинало светить солнце, купая нас в мягких волнах рассвета. Я провела по темным линиям на его груди, целуя губы в такт тяжелому биению его сердца.
— Теперь только ты и я, — сказала я. — Мы в порядке, мы вместе. Я собираюсь быть завтра там, с тобой, рядом. Вот где мое место.
— Твои родители… — простонал он. — Они будут?..
— Они будут там, — ответила я. — Будут скакать по этому месту, будто оно принадлежит им.
— Ясненько.
Я протянула руку, наклоняя его лицо к своему.
— Они будут там, и я рада. Больше никакой видимости, Каллум, только то, что реально. Мы реальны.
— Эта фигня с мусорными баками… Мне очень жаль, Соф. Я хотел напугать тебя.
Я откинулась на кровать, выпутываясь из собственной одежды, пока дикарь наблюдал за мной. Я протянула руку между ног, раскрывая себя без каких-либо оговорок.
— Мне нравится, когда ты пугаешь меня…
Он опустился на колени передо мной, его влажные горячие руки легли мне на бедра. На его губах играла легкая улыбка.
— Тогда ты действительно, блядь, сошла с ума.
Я улыбнулась потолку, выгнув спину, когда его язык нашел то самое место.
— Что-то в этом роде…
Глава 16
Каллум
Я оглядел толпу, заламывая руки, костяшки пальцев чертовски побелели. Я был здесь весь день, Рэйвен тоже, помогала с выставкой. Теперь двери были открыты, и Софи была единственная, о ком я думал.
— Она будет здесь, малыш. — Рэйвен сжала мою руку, направляя меня обратно к моей выставке и подальше от собравшихся журналистов. —
— Вон там ее старик, не так ли? — Я наклонил голову в его сторону. Мужик был именно таким, каким я его себе представлял — в шикарном костюме и с причесанными волосами. Он улыбался для фотографий, стоя прямо перед логотипом «Хардингс проперти».
— Это он, да.
— Он будет чертовски ненавидеть меня.
— Не имеет значение, если он это сделает, парень. Его потеря.
Конечно, хотел бы я чувствовать себя так же. Я увидел, как Адриан — парень из галереи — кивнул мне, демонстрируя мои работы. Люди смотрели и улыбались. Улыбались мне. Это было так чертовски странно.
Рэйвен толкнула меня локтем.
— Вход.
Я обернулся, чтобы поймать Кошачьи глазки, которая держалась за огромного зверя рядом с ней. Не может, черт возьми, быть, абсолютно нет. Он выглядел так чертовски по-другому без маски, в костюме и ботинках, с большой гребаной улыбкой на лице.
— Они здесь из-за меня?
— Не только они, — улыбнулась Рэйвен. За Маской и Кэт следовали Дива и Трикси, и Эш, и другие из Explicit, кого я не знал.
А потом появилась Софи. Моя Софи. Она была в толпе, нервно выискивая меня взглядом. Она нашла меня и улыбнулась. Улыбка гордости, любви и всего остального, что я когда-либо хотел. Она выглядела такой чертовски хорошенькой в действительно шикарном платье, темно-зеленом и блестящем. Оно очень ей шло.
Она подошла ко мне одновременно с журналисткой «Урбан Лайф» — модной женщиной лет сорока, в очках в толстой оправе и с микрофоном, который готова сунуть мне в лицо.
— Вы новичок на сцене, мистер Джексон. Пожалуйста расскажите мне, что вдохновляет ваше искусство.
— Жизнь, — ответил я. — Ее любовь и боль. Ее сердце, понимаете?
Я подумал о виляющем хвосте Кейси и всей любви, которую она мне принесла, повернувшись, чтобы посмотреть на ее изображение высоко на стене. Я нарисовал его несколько недель назад, одна из моих любимых картин. Она была порывистой и небрежной. Я поймал ее в лучшем свете, прыгающую у моих ног, когда я пытался рисовать, и желающую бегать, играть и бороться на полу.
— А ваша любовь, мистер Джексон? У вас есть какой-то особенный человек?
Я увидел в толпе отца Софи и прикусил язык. Софи, однако, не прикусила свой. Она шагнула вперед, смелая и непоколебимая, взяла меня под руку и положила голову мне на плечо.
Журналистка обратила свое внимание на Софи, сунув микрофон ей в лицо.
— Вы муза художника? — спросила она.
— Одна из, — улыбнулась Софи. — Та, что человек. У нас так же есть собака, Кейси. Она модель на стене вон там, наверху.