Темный.
Шрифт:
Через холл пролетела огненная комета, которая врезалась в противоположную стену, и мощный взрыв снова оглушил нас.
На мгновение я закрыл глаза. А когда веки поднялись, то первое, что я увидел, мертвого сержанта. Он выстрелил и попал, пулеметная точка была уничтожена. Но вражеский стрелок тоже не оплошал. Республиканец достал храброго сержанта, с которым мы за короткий срок сблизились, словно с другом, и Гальяни даже его кираса не помогла.
Однако горевать было некогда. Мы с Костей, осмотрев первый этаж, убедились, что опасности больше нет. Дом взяли. На дурака - как мне кажется. И, оставив в здании
Танк стоял, где мы его оставили. Я вызвал "Буйвола", убедил командира ремонтной мастерской, что он может не опасаться гранатометчиков. После чего к нам прибыл тягач, а с ним пара техников.
Временно, для моего экипажа бой был окончен, и мы отправились в тыл.
40.
Алагир царские войска так и не взяли. Опять сказалось превосходство противника в живой силе и технике. Поэтому полковник Рекио, так и не дождавшись подхода подкреплений, отдал приказ отступать.
И вновь батальон откатывался назад. Медленно и с боями, цепляясь за каждый удобный бугор или развалины, но мы пятились. За трое суток отдали все, что с таким трудом отбивали, и республиканцы смогли деблокировать свою группировку, которая прорвалась к Беренгару. Правда, потери мы им нанесли серьезные, и снова наступило затишье. Обе стороны зализывали раны, а я оказался в госпиталь.
Глупая история. Сильно простыл, пока выбивали республиканских солдат из дома. А потом шли бои, и я горстями глотал антибиотики. Простуда отступила, но лекарства ударили по почкам и ноги стали очень сильно опухать. Пришлось обратиться в санчасть батальона, и после обследования меня положили в госпиталь.
Короче, я оказался на отдыхе, которого совсем не хотел, ибо рвался обратно в батальон. Все-таки мы понесли значительные потери, лишились половины танков, и надо было восстанавливать роту. Вот только врачи не отпускали. Они утверждали, что мне необходимо несколько дней отлежаться, и спорить с ними бессмысленно.
Впрочем, были и некоторые радости.
Во-первых, в столице утвердили мое повышение в чине, и я стал майором. Обычно это решалось быстро. Командир корпуса подписывал приказ, а в штабе армии его утверждали. Но у меня случай особый. Я числился в гвардии как запасной. Поэтому мое назначение шло через Генштаб, точнее через гвардейский отдел. А тыловики все делали не спеша. И на то, чтобы оформить мои документы ушло почти два месяца.
А во-вторых, меня навестил Тейт Эрлинг. Вообще-то он прибыл с телевизионщиками, и в госпитале появился не ради моей скромной персоны. Но раз представился случай, генерал-лейтенант зашел в гости.
– Привет, Юра, - генерал присел рядом с моей кроватью.
– Как ты?
– Здравствуй, Тейт, - я поднялся и протянул ему ладонь.
– Медики говорят, что скоро отпустят меня обратно в батальон.
Мы пожали друг другу руки и Эрлинг сказал:
– Что поправляешься, хорошо. Но в батальон тебе возвращаться не нужно.
– Почему?
– Слишком много ценного в твоей голове и слишком дорого республиканский олигарх Ледовски оценил твою голову.
– Поясни свои слова.
– Это запросто, - Тейт усмехнулся.
– Информационными накопителями, которые ты мне передал, уже занимаются ученые. Есть у моей семьи свои специалисты, и начальник охраны требует,
– Знаю.
– Вот видишь, как ни крути, а надо убирать тебя с передовой и прятать, - он прищурился и добавил: - Конечно, проще всего тебя убить. Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы.
Я знал, что Эрлинг шутит, но напрягся, и ладонь автоматически опустилась под подушку и сомкнулась на рукоятке пистолета.
Тейт человек опытный и движение заметил. После чего рассмеялся и хлопнул меня по плечу:
– Расслабься.
Оставив пистолет на месте, я позволил себе улыбку и задал генералу вопрос:
– Что ты предлагаешь?
– При штабе корпуса мне нужен свой человек.
– Адъютант?
– Нет. С обязанностями адъютанта справляется Рокуэлл. А ты будешь занят выполнением особых поручений. Пока ничего определенного, но скучать не придется.
– Это приказ?
– Да.
– А кто вместо меня станет командиром роты?
– Неужели ты считаешь, что полковник Рекио не найдет тебе замену?
– Найдет.
– Правильно.
– Я буду бывать на передовой?
– Будешь, и риска хватит.
– А как же сохранение тайны?
– А что тайна? Про информационные накопители уже знает полсотни человек и с каждым днем их становится все больше, потому что приходится привлекать специалистов. Всех под контроль взять нельзя. Главное, что древние артефакты у меня и отобрать их никто не сможет.
– Ну, а с республиканцами, которые охотятся за моей головой, как быть?
– Никак. Уклоняйся от пуль, Юра. И не подставляйся. Все как обычно. Охрану тебе, конечно, выделю, так что прикрытие будет.
– Ясно. А что по общей обстановке на фронтах, рассказать можешь?
– Это не секрет, - он пожал плечами.
– Хотя из новостей правду не узнаешь.
– Вот именно.
– В общем, обстановка следующая. На других участках фронта относительное затишье. А мы отдали противнику еще несколько районов. Беренгар норды не захватили, только окраины уничтожили, но они в пятнадцати километрах от города и подтягивают тяжелую артиллерию. Вот-вот начнутся обстрелы и от города останутся одни развалины. Еще три-четыре дня и нас начнут накрывать, а противопоставить республиканцам особо нечего. Резервы идут, только это не ветераны, а необученная молодежь или резервисты. А наша промышленность никак не может перейти на военные рельсы и прогнозы аналитиков таковы, что к весне мы откатимся дальше на юг. Отходить будем с боями, и моя цель сберечь корпус, а так же стать командармом.
– Хочешь занять место Игнатова?
– Да.
– А получится?
– При поддержке Родрика Вальха это вполне осуществимо.
– Ты, действительно, сохранишь ему верность?
– А вот это не твоего ума дело, Юра.
– Ладно-ладно, - я махнул рукой.
– Это только вопрос.
Генерал тяжело вздохнул:
– Хорошо, забыли.
Мы еще некоторое время разговаривали, но затем в палату заглянул Рокуэлл и Тейт встал:
– Пора. Пойду я. Выздоравливай и поздравляю тебя с майором.