Тень Аламута
Шрифт:
Все это Хасан отметил походя, краем глаза, потому что взгляд его сразу устремился к великану, что играл в шахматы с кадием. Великану в заплатанном халате и тюбетейке. Посох свой Рошан бросил за спиной, так чтобы в любой момент легко дотянуться.
Позиция на доске сложилась аховая. Великан потерял ферзя и коня, но и кадию приходилось несладко. Вся мощь его фигур была бесполезна: ладьи, кони и слоны лишь мешали друг другу. Немногочисленные фигуры Рошана сдерживали их, грозя нанести смертельный удар королю, едва те двинутся.
Хасан
– Сдавайся, Бурхан, – поморщился правитель. – Аллах свидетель – если бы ты судил так, как играешь с этим человеком, в Манбидже воцарилось бы беззаконие.
– И как это я могу сдаться, – сварливо отозвался судья, – когда у меня войск больше? Я так скажу: этот пройдоха или колдун, или жулик. Дай-ка, Хасан, скажу я, выведу его на чистую воду.
– О да! Рошан играет фальшивыми шахматами, – хихикнул Керим, пластая бастурму огромным кинжалом. – А в рукаве у него два ферзя лишних. И с десяток полей доски.
Судья засопел угрюмо и смешал фигуры. Взгляд его, обращенный к гебру, вполне мог прожечь дырку в халате.
– Я так скажу вам: мое поражение проистекло из того, что конь ходит буквой «лям». Только из-за этого.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Хасан, подсаживаясь. – Объясни.
Кадий взял кубок. Отхлебнул:
– Клянусь всеми тяжбами и указами Манбиджа, – начал он, – я так скажу. Ходи конь буквой «нун», порядки и построения этого человека сделались бы для меня безопасны. И отчего Аллах запретил менять правила во время игры? Будь иначе, я дал бы черному слону взятку. А племянника его устроил бы писцом в управу. И скажу вам так: победа стала бы мне дозволена.
– Я хочу сыграть с тобой, – сказал Хасан, глядя на Рошана. – Бурхан – наш лучший игрок. Никто лучше его не знает правил и уложений игры. Как он мог проиграть?
– Садись, уважаемый. Я тоже хочу сыграть. Чтобы узнать человека, надо выпить с ним вина, засесть за шахматишки или сразиться в поединке. Вина выпить успеется. Шахматы – вот они, а что до поединка… Пусть Всевышний оградит нас от этого. Сыграем.
Уже по одному тому, как великан расставлял фигуры, Хасан, сам опытный шахматист, понял, что перед ним мастер. Что ж… Тем достойней состязание.
Играть ему выпало белыми. Посмеиваясь над самим собой, он двинул вперед королевскую пешку. Зубодробительно стандартное начало. Но пусть Фаррох знает, что властитель Манбиджа стоит на страже традиций.
Великан поразмыслил немного и зеркально повторил ход противника. Хм? «Признает мой жизненный опыт и взгляды на мир, – понял Хасан. – Деликатность ему не чужда».
Партнеры выдвинули коней, развили слонов. Затем Хасан отправил коня под удар, сбив вражескую пешку. Простенькая ловушка, позволяющая разменять фигуры и вывести
«Пусть знает, что ради своих планов я не остановлюсь перед жертвами».
Тут Рошан заговорил – впервые за всю партию:
– Не валяй дурака, Хасан. Это игра, а не прием послов.
И сделал ход, пустивший партию вверх тормашками. Бойко застучали фигуры. Вскоре Хасан обнаружил, что две его пешки в центре доски мешают друг другу, ферзь задыхается, не в силах выбраться из-за частокола фигур, а король гол.
– Я слышал о тебе много легенд, Рошан. Это тебя называют Защитником Городов?
– Люди так говорят. Им всё равно, о чем болтать, а мне приятно.
– Сколько городов ты оборонял? Пять?
– Шесть.
– И все осады заканчивались ничем… – Фигуры вновь пришли в движение. В уголках губ Рошана затаилась улыбка. Он ждал, что произойдет дальше.
– Шесть городов… – задумчиво продолжал Хасан. – Во время осады одного из них случайно сломались боевые машины.
– Нет, Хасан, – Сабих отряхнул крошки с бороды. – Другое люди говорят. Гашиш, мол, помутился рассудок мастера. Одурманенный зловредным дымом, он в одну ночь разобрал все машины. Приплясывая и хихикая.
– Очень даже может быть. – Рошан снял с поля ладью и задержал в руке. – Мастер в самом деле покуривал.
– Хм. А вот еще: батиниты осаждали селение и передрались между собой. Как такое может быть?
– Два человека всегда найдут повод разбить друг другу носы. – Черная ладья опустилась на доску. – Шах тебе, Хасан.
– А главное, – не унимался Хасан, – враги всегда идут следом. Подходят к городу через несколько дней после твоего появления. Это правда?
– Вранье. На самом деле это я их опережаю.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Слушай, уважаемый, давай начистоту. Балак Гора движется к Манбиджу. Все думают, что он набирает туркменов. Все думают, что он вряд ли вернется к Халебу в ближайший месяц. Но нет ничего более шаткого, чем это «все уверены».
– Откуда знаешь?
– Это неважно, Хасан. Я шел из Мосула в Антиохию, когда услышал об этом. Есть у меня знакомец при дворе атабека Мосульского. Ак-Сонкор Бурзуки тоже в доле.
Так, так… Спину Хасана обдало жаром-холодом. Что же делать?!
Начальник стражи первым из всех обрел присутствие духа:
– Так, говоришь, эмир Балак в походе, да? Против нас?
…чтобы тут же его потерять:
– И атабек Мосула тоже? О Аллах! – Фаррох кивнул:
– К Манбиджу идут сильные войска. Кроме Балака Горы и атабека Бурзуки, конечно же, подтянется Тимурташ – племянник Балака.
– Его я не боюсь, – отмахнулся Хасан. – Он молод и кичлив. Но вот Балак и Бурзуки…
– О Аллах! О Аллах! – причитали евнух с начальником стражи.
– Цыц! – Хасан с подозрением вгляделся в лицо Рошана: – А ты-то что хочешь со всего этого? Зачем пришел сюда?