Тень Альбиона
Шрифт:
ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ до того, как его милость герцог Уэссекский обнаружил интересовавшего его человека, а маркиза Роксбари получила столь огорчительное известие, в другом уголке Англии состоялась довольно важная беседа.
По крайней мере, она была важной для одной из участвовавших сторон. Прочие же, кажется, уделяли ей очень мало внимания.
— Теперь послушайте, девочка моя… — словно почувствовав, что говорит чересчур приказным тоном, граф Рипонский остановился и собрал все свои небогатые запасы очарования.
Ричард Хайклер был графом Рипонским, семнадцатым в роду, и вступил в графское достоинство
Однако все обстояло совсем иначе. Новый граф Рипонский, поднявшись столь высоко, не желал останавливаться на достигнутом и планировал дальнейшее возвышение… если удастся устроить нужный брак нужной особе.
— Мириэль, — тоном записного обманщика произнес он. Подобно своему отцу и старшему брату, Рипон был темноволос и отличался грубоватыми чертами лица. Было в нем нечто от мастиффа. Хотя он женился много лет назад, составив наилучшую партию, какую только смогла обеспечить ему семья, у Рипона и его графини не было детей. Так что в девушке, к которой сейчас обращался Рипон, заключались все лучезарные надежды семьи на будущее.
Мириэль Дженанна Грейе Баллейн Хайклер ответила своему дяде и опекуну невозмутимым взглядом голубых глаз. Ей было семнадцать лет, и она была ожившим портретом покойной матери: молочно-белая кожа и полуночно-черные волосы. Хотя ее отец покоился в могиле уже больше двух лет, Мириэль продолжала носить строгий траур, как из-за безразличия, проявляемого новым графом к ее гардеробу, так и в соответствии с собственным желанием.
— Ну же, дитя, не надо так волноваться. Тебе понравится Лондон — и Джейми тебе тоже понравится. Из вас получится прекрасная пара…
— И там будут наряды, и сладости, и место при дворе для твоих дядюшек, — пропел у него из-за спины насмешливый голос.
Семейство Хайклеров было весьма многочисленным: у нынешнего графа насчитывалось еще четыре брата. Двое из них в настоящий момент служили в экспедиционных частях в Испании, а самый младший состоял членом одного из религиозных орденов на севере Англии. Последний же из братьев Хайклеров — следующий по старшинству после нынешнего графа — маячил сейчас в дверном проеме.
Даже в костюме для верховой езды Джеффри Хайклер выглядел так, словно только что сошел с вывески галантерейного магазина на Бонд-стрит. Монохромное совершенство черно-белого наряда портил лишь жилет цвета красного вина, и хотя фигура Джеффри могла служить живым воплощением лени, он постукивал по сапогам хлыстом с оправленной в серебро рукоятью, недвусмысленно выказывая раздражение и нетерпение.
В отличие от брюнета Ричарда, Джеффри был блондином. Он проводил время, проигрывая свое небольшое жалованье, и мгновенно оказывался завален счетами от любого торговца, которому хватало глупости предоставить ему кредит. Несмотря на постоянные намеки старшего брата, утверждавшего, что армия — это непревзойденная возможность обрести одновременно и славу, и добычу, Джеффри оставался глух к этим уговорам… и
Возможно, именно эта гибкость и заставила графа Рипонского включить младшего брата в свои планы, как только его светлые мечты начали перерождаться в нечто более темное. Для заговора нужны заговорщики, а Джеффри Хайклер был вхож к принцу Джеймсу.
— А, Джеффри! — приветствовал Рипон младшего брата. Джеффри ответил насмешливым поклоном. — Я думал, двор вернулся в Лондон.
— Двор — да, а молодой принц остался в Шотландии. По некоторым причинам он не слишкомто рад помолвке с датчанкой, — при этих словах Джеффри пожал плечами, давая понять, что лично его не интересуют причины, вызвавшие недовольство принца, — и еще менее рад столь внезапно назначенной свадьбе. А как поживает наша маленькая мадонна?
— Не богохульствуй, — рассеянно одернул его Рипон, потом добавил: — Я и не думал, что венчание принца состоится так скоро.
— Наш доблестный король желает заполучить датские порты для своего флота и датскую армию для военного союза. После этого кажется вполне логичным попросить датскую принцессу для наследника престола. Кроме того, если он не возьмет себе жену из Дании, останется не так уж много королевских домов, готовых предоставить невесту принцу-протестанту…
— Принцу-еретику, — поправил брата Рипон и добавил, словно по заученному: — Наследнику королевства язычников, вероотступников, и даже хуже.
— …а король не склонен прислушиваться к нытью своей сестры и в этом поколении еще раз заключать родственные союзы с каким-нибудь из немецких государств, — закончил Джеффри. — И потому, раз уж договор — в смысле брачный контракт, — подписан, следует скрепить его как можно скорее, не дожидаясь, пока Наполеон еще раз перекроит карту Европы.
Джеффри оттолкнулся от дверного косяка и небрежным шагом вошел в кабинет Рипона, стаскивая на ходу черные перчатки для верховой езды. Не спрашивая у брата разрешения, Джеффри подошел к столу и налил себе большой бокал виски. Студеный отсвет корнуоллской весны озарил лицо Джеффри, придавая его неземной красоте черты сходства уже не с архангелом, а с Люцифером.
— Так или иначе, Джейми сейчас в Холируде, и вы можете найти меня там, — по крайней мере, до тех пор, как он решит осчастливить Букингемский дворец и Лондон своим очаровательным присутствием. Мы — я и принц — находимся не в таких отношениях, чтобы он позволял командовать собою как мне заблагорассудится, — он куда больше прислушивается к этому чертову лакею Бруммелю! — добавил Джеффри.
— Вам следовало приложить больше усилий, чтобы завоевать его доверие, — негромко произнес Рипон. Его слова были адресованы Джеффри, но при этом граф не сводил немигающего взгляда с племянницы.
Конечно, на дворе стоял 1805 год, но у многих знатных семейств королевства была долгая память… а те, кто не послушался повеления короля Генриха и не сменил религию, оказались в меньшинстве в той покорной Англии, которую создал Карл Второй после Реставрации. Ныне Англия была терпимым государством, хотя и протестантским, и власть дворян-католиков, которую они ненадолго обрели во времена кровавой Марии Стюарт, давно уже пошла на убыль.
— Принц Джеймс не слишком-то умен, — сказал Рипон, глядя на Мириэль. — Им нетрудно управлять.