Тень демона

Харрисон Ким

Проигнорировав меня, он продолжил идти. Это было просто оскорбительно, и, сформировав шар, имеющий вкус рыбы из Безвременья, я кинула им в эльфа.

Длинноволосый поднял руку, и возник защитный круг, отклоняющий Безвременье. Стандартное действие. В действительности я и не рассчитывала, что мой первый выстрел попадет в цель, и я попятилась быстрее, мои ноги наступили на траву, когда я передвинулась под огромные деревья. Но мужчина остановился, и на данный момент это было именно то, чего я хотела.

Одновременно все трое посмотрели

на меня, движение транспорта за их спинами приобрело неясные очертания. Парень с длинными волосами, казалось, был лидером, и он, нахмурившись, посмотрел на Трента, исчезающего в кустах. Затем повернулся ко мне.

— Сколько бы он тебе не заплатил, Витоны заплатят вдвое больше, если ты отвернешься на десять минут, — сказал он громко, и мое лицо вспыхнуло.

И почему я не удивлена? Эльфы есть эльфы.

— Он мне ничего не платил, — ответила я, только сейчас осознав это. Я была либо очень умной, либо действительно тупой.

Невысокий парень сбоку недоверчиво фыркнул.

— Ты шутишь.

Смущенная, я попятилась назад, пока корни толстого дерева не остановили меня.

— Да если бы и да, я так не работаю, — сказала я, — а вы, очевидно, да. Печально. Мне следовало понять, что вы просто любители, когда вы пытались уничтожить нас на скоростной трассе. Вы продолжаете делать то же самое, и ассоциация жестоко накажет вас за это. Для таких вещей есть определенные традиции, процедуры. Или вы играете в игру не достаточно долго, чтобы знать об этом?

Я отвлекала их, и длинноволосый знал об этом, потратив момент, чтобы связать волосы и хмуро посмотреть на арку за моей спиной. Я оглянулась, и узел беспокойства ослаб, когда я поняла, что Трент ушел.

— Кто хочет поразвлечься? — спросил он, и тот, что в середине, напоминающий мне Квена, улыбнулся.

— Я сделаю это, — сказал он, и я напряглась, шокированная, когда тяжелая усталость наполнила меня. Мои ноги подкосились, и неожиданно быстро я оказалась на коленях, покалывание дикой магии пробегало по мне, забирая мои силы. В голове звучала музыка, как зеленые, растущие создания, и мои руки упали на землю, кусочки веток впились мне в ладони, покалывая их. Я тяжело дышала, мои легкие с трудом расширялись.

Я боролась с этим, находя силу в лей-линии. Я тянула ее в себя, чувствуя, как она горит. Стиснув зубы, я посмотрела на них сквозь пряди волос. У мужчины в середине удивленно расширились глаза. И потом он начал петь.

Воздух неожиданно вышибло из легких, когда его слова захлестнули меня, и моя голова склонилась. Мои локти дрожали, и все, что я отыграла, покинуло меня.

— Перестань… — прошептала я. Я не могла думать: толстый, туманный покров поглотил меня, пока он пел. Протяжные слова стали размытыми, превратившись для меня в целый мир. Мой пульс изменился, став медленнее, встречаясь с ритмом его пения удар за ударом. Он был слишком медленным, и я боролась за контроль и проигрывала.

Я почувствовала, что начинаю падать, и теплая рука поймала

меня, мягко сжав. Я чувствовала запах корицы и вина, горького и испорченного. Я не могла бороться с музыкой, пробивающей свой путь в мою жизнь, заставляющей меня жить в слишком медленном ритме, и мои глаза закрылись, когда кто-то прижал меня к дереву. Я теряла свою власть над лей-линией, и в ужасе я потянулась за ней, пытаясь поставить защитный круг в своем уме, чтобы отделиться от музыки. Но она уже была в моей голове, и я не могла отделить ее. Она была слишком красивой. Я не могла не слушать.

— Это было просто, — я услышала насмешку длинноволосого эльфа, но не могла двигаться. Не могла бороться с усталостью, ставшей моим миром, ненавистным и знакомым мне с детства.

— Разберешься с ней? — спросил голос, и, наконец, пение прекратилось. Усталость осталась, пока песня отражалась в моем мозгу, кружась снова и снова, становясь все медленнее с каждым разом. Это убивало меня.

— Идите, — сказал хриплый голос, и моя голова опустилась на плечо, — я освобожусь к тому времени, как вы покончите с Каламаком.

«О боже, Трент». Но искра быстро умерла. Мое дыхание замедлилось, став лишь слабым намеком. Меня шатало. Это было мне знакомо. Я уже жила с этим, когда была младше. Зашуршала трава, когда двое из них ушли, и остались только я и эльф, убивающий меня своей песней. Такой красивой, что я не могла освободиться, не могла забыть ее, загипнотизированная ею.

Воздух охладил мое лицо, и я поняла, что плачу. Я не хотела так умирать. Чертова эльфийская магия. Дикая магия. Превосходная, нестабильная… живая, неконтролируемая.

«Неконтролируемая», — подумала я, схватившись за эту мысль. Пластичная. Я не могла контролировать дикую магию, не могла бороться с ней. Но, возможно, я могла бы… изменить ее.

Мое сердце сделало удар и отказалось биться снова, когда голос мужчины дрогнул, оставляя единственную ноту в моем разуме, постепенно перерастающую в долгий легкий гул. «Ом», возможно. Звук спокойствия, звук смерти.

«Ну уж нет», — подумала я, а потом присоединилась к нему, посылая своему разуму неприятную ноту следом за чистейшей красотой, и от ее резкости, нестройности и неправильности мое сердце сделало удар. Руки, державшие меня, удивленно подскочили, встряхнув меня, и я добавила новую ноту к предыдущей.

Я услышала, как он вновь запел, его слова были непонятны и так совершенны, что разбивали мне сердце. Мои челюсти сжались, и я утонула в чистоте его песни с моей собственной уродливой музыкой, резкой и первобытной — спасительной. Она не была красивой, лишь кристально честной.

Мое сердце снова стукнуло, и я сделала глоток воздуха, вырвавшись из эльфийского заклятия, чувствуя покалывание дикой магии, когда контроль хлынул обратно, ломая его власть надо мной. Мои глаза распахнулись. Я сидела на земле, спиной к дереву, его рука обнимала меня, как у любовника, спящего на солнце.