Тень Эндера
Шрифт:
– Именно это я и сказал этому… ну, словом, тому офицеру, который велел мне поговорить с тобой и задать эти вопросы. Я сказал, что мы самим фактом этого допроса дадим тебе куда больше, чем выудим у тебя. Но он заявил мне: «Из-за этого парня мы все полетим вверх тормашками».
– А что такое тормашки? Что-то вроде задницы?
– Никто не знает. Даже этот офицер – он учился так давно, что уже успел все позабыть. Даже таблицу умножения.
– А давайте сделаем проще: вы мне скажете секрет, которого я, по вашему мнению, знать не могу, а я вам скажу, знаю я его или еще нет.
– Да уж, помощи от тебя – как
– Полковник Графф, хорошо ли я делаю свою работу?
– Абсурдный вопрос. Конечно хорошо.
– Если я знаю то, чего, по вашему мнению, мы, ребята, знать не должны, то разве я об этом разболтал? Растрепал ребятам? Или это как-то сказалось на моей работе?
– Нет.
– Поймите, это же все равно как шум от упавшего дерева в лесу, где треск некому услышать. Если я и знаю нечто, что мне удалось вычислить своим умом, и я никому этого не повторю, и это не повлияет на мою работу, то зачем вам терять время на выяснение того, известно мне это или нет? Потому что после такого разговора вы только уверите себя, что я начну вынюхивать любой секрет, лежащий там, где его с легкостью обнаружит любой ребенок семи лет от роду. И если я найду его, то все равно другим ребятам не расскажу, так что ничего снова не произойдет. Давайте оставим эту тему.
Графф протянул руку под стол и что-то там нажал.
– Ладно, – сказал он. – Наш разговор записывался, и уж если это их не удовлетворит, то не знаю, чего им нужно.
– Удовлетворит в чем? И кто эти «они»?
– Боб, следующая часть разговора записываться не будет.
– Будет.
– Я выключил запись.
– Черта с два.
Вообще-то, Графф и сам не был уверен, что если запись выключена, то она не ведется на другом аппарате.
– Давай-ка прогуляемся, – сказал Графф.
– Надеюсь, не снаружи?
Графф встал из-за стола (с большим трудом, так как здорово прибавил в весе, а сила тяжести здесь была близка к земной) и вывел Боба в туннель.
На ходу Графф тихонько пробормотал:
– Пусть теперь сами потрудятся.
– Клево, – ответил Боб.
– Я решил, тебе интересно будет узнать, что весь Флот стоит на ушах из-за явной утечки служебной информации. Кто-то, по-видимому имеющий доступ к самым секретным архивам, написал письмо парочке пандитов [18] , которые тут же вышли в Сеть и начали агитировать за возвращение детей из Боевой школы в их родные страны.
18
Пандит – мудрец, ученый (хинди).
– А кто такие пандиты? – спросил Боб.
– Моя очередь сказать тебе «черта с два»… Слушай, я вовсе не собираюсь водить тебя за нос. Случилось так, что мне довелось познакомиться с текстом этих писем, посланных Локку и Демосфену. Как я понимаю, ты рассчитывал на нечто в этом роде. Когда я их прочел – в них, между прочим, прелюбопытнейшие различия, – я понял, что в них нет решительно ничего секретного, ничего такого, что превышало бы средний уровень знаний ученика Боевой школы. А вот что взбесило всех наших бонз, так это политический анализ, который дьявольски точен, хотя и основан на явно весьма скудной информации.
– А я всегда стараюсь занять мозги чем-нибудь полезным.
– Тогда тебе будет приятно узнать, что первая группа детей из Боевой школы уже отправлена на Землю.
– Но война же еще не окончена?
– А ты думал, что если запустить снежный ком по склону, то он обязательно покатится туда, куда ты хотел? Ты умен, но наивен, Боб. Дай пинок вселенной и гадай, как лягут костяшки домино. Всегда оказывается, что костяшки лягут совсем не так, как ожидалось. И все же я рад, что ты вспомнил о других детях и заставил колеса вертеться так, чтобы сделать их свободными.
– Но не нас.
– Видишь ли, Межзвездный флот не обязан сообщать каждому демагогу на Земле о том, что Тактическая и Командная школы, как и раньше, битком набиты детьми.
– И я не собираюсь им об этом напоминать.
– Я знал, ты этого делать не станешь. Нет, Боб, я ухватился за шанс поговорить с тобой потому, что мне захотелось сообщить тебе парочку новостей, причем не только о предсказуемом эффекте, вызванном твоими письмами.
– Я внимательно слушаю, хотя и не признаю, что писал какие-то письма.
– Во-первых, ты будешь очень удивлен, когда узнаешь, кто они, эти Локк и Демосфен.
– Кто? Неужели это один человек?
– Двое, но дело у них одно. Видишь ли, Боб, Эндер Виггин не единственный ребенок в семье. Он родился, так сказать, по заказу. Его старшие сестра и брат одарены не меньше, чем Эндер, но по некоторым причинам не могли быть приняты в Боевую школу. Брат – Питер Виггин – очень честолюбивый юноша. Когда военная карьера для него закрылась, он пошел в политику. И так сказать, в квадрате.
– Он – и Локк, и Демосфен?
– Он разрабатывает стратегию для обоих, но пишет только за Локка. А его сестра Валентина пишет за Демосфена.
Боб расхохотался:
– Теперь я все понял.
– Так что оба твоих послания получил только Локк.
– Если я их написал.
– Бедный Питер Виггин чуть с ума не сошел. Он задействовал все свои источники в Межзвездном флоте, чтобы узнать, кто ты такой. Но там никто ничего не знал. Шесть офицеров, чьи имена и пароли ты использовал при рассылке, списаны с Флота. Но, как ты понимаешь, никому и в голову не пришло проверить, а не играл ли семилетний ребенок из Тактической школы в свободное время в политику.
– Кроме вас.
– Потому что, клянусь Богом, я единственный человек, который знает, каким блестящим умом может обладать ребенок.
– А каким блестящим? – усмехнулся Боб.
– Наша прогулка близится к концу, я не могу тратить время на лесть. Вторая новость состоит в том, что сестра Карлотта, оставшись без работы после того, как ты уехал от нее, затратила уйму времени, выясняя твое происхождение… Я вижу, что к нам идут двое офицеров, чтобы положить конец нашей беседе, которая не записывается, поэтому буду очень краток. У тебя есть имя, Боб. Тебя зовут Джулиан Дельфики.