Тень Эсмеральды
Шрифт:
Когда он проснулся, солнце уже клонилось к закату. В приоткрытую дверь виднелись длинные тени и уходящие лучи. Повеяло прохладой. Почему-то сильно пахло можжевельником. Лии нигде не было видно. Он окликнул её. Ответа не последовало. Сергей поспешно вышел из домика. Сильный ветер ударил ему прямо в лицо. Хорошо, что шляпа осталась внутри – унесло бы. Странным и загадочным казался мертвый пещерный город. Пустые огромные пещеры, трудно представить, что эти норы служили некогда жилищами людей. Сергей принялся искать Лию. Неужели она завела его на эту вершину да и бросила тут на ночь глядя? И что у неё на уме? Снова невольно вспомнилось предостережение монаха.
Кружа в поисках Лии по периметру крепости,
– Лия! – что есть мочи закричал Сергей.
Но порыв ветра отнес звук его голоса в сторону.
– Лия! Ради бога! – он бросился к ней. – Ради бога, осторожней! Ты можешь сорваться со скалы.
Он подскочил и обхватил её руками.
– Ведь так уже было? Не так ли? – она повернулась к нему лицом, не размыкая объятий.
Сергей обомлел. Его возлюбленная Розалия снова была рядом с ним. Вот теперь он не сомневался, что это именно она.
– Розалия! – едва и мог вымолвить Сергей. – Розалия! Наконец я нашел тебя!
Восторг, который он испытал в это мгновение, не лишил его, однако, остатков разума. Он поспешил отойти от края обрыва. И тут же они упали на сухую шуршащую траву. То ли споткнулись оба, то ли больше не было сил сопротивляться естеству. Внутри Сергея все клокотало. В первые мгновения он просто сжимал Розалию в своих объятиях, еще не веря, что вновь обрел её. Запах её тела, томительный запах, отчего-то напоминавший аромат можжевельника, сводил его с ума. Он принялся истово целовать её, ласкать её тело, все смелее и смелее. Губы Розалии раскрылись для его страстных поцелуев. Её нежная упругая грудь восхитила его до слез. Он обрушил на неё потоки своей безумной нежности, нерастраченной страсти, которая копилась в нем годами. Розалия уподобилась цветку своего имени. Точно бутон, она раскрылась перед ним и превратилась в пышный, неотразимый, влекущий прекрасный цветок, полный томительной влаги. И он испил эту влагу, подарив ей неземное наслаждение. Он стал частью её плоти, воцарившись в храме страсти, там, где не мог и помышлять. Он достиг вершины своего блаженства, он воспарил к неведомым высотам и желал бы оставаться там вечно, если бы не его уставшая плоть. Они слились в единое целое, забыв о мире, о наступавшей ночи, о ревущем над их головами ветре. Вмиг наступила тишина и пустота. Они были только вдвоем во вселенной, они слышали только свое дыхание, только отчаянный стук своих сердец.
А ворон парил над любовниками, охраняя их безудержную страсть, медленно махая крылами и никак не выражая своего отношения к тому, что он видит.
Но не только тень верного Гудвина мелькала над скалой. В наступавших сумерках еще некие едва различимые тени метнулись и замерли между валунами.
Глава тридцать восьмая
Сергей открыл глаза и изумленно замер. Он снова оказался в лачуге, хотя совершенно не помнил, чтобы они туда возвращались. За окном темнело, приближалась ночь, к тому же, видно, собиралась гроза, ветер выл и свистел с новой силой. В углу в примитивном очаге весело прыгал
Лия, или Розалия, подняла голову и увидела, что её дорогой гость открыл глаза. Сергей смущенно улыбнулся, полагая, что и ей немного неловко.
– Как я здесь оказался? Я не помню, чтобы мы возвращались.
– Возвращались? Ты тут и был. Ты спал после утомительной дороги, – голос женщины звучал совершенно бесстрастно.
Сергей вздрогнул, точно его ударили по лицу. Не такое ожидал он услышать.
– Лия, ты хочешь сказать, что я никуда не выходил из лачуги, что все это время я спал на этой постели, и ты жарила лепешки?
– Разумеется. Куда же идти, вон, гроза собирается, ветер с ног сбивает.
– И ты хочешь сказать, что мы не были с тобой там… Мы не… – у него перехватило дыхание.
– Ты спал, – медленно повторила Лия. – Тебе приснился сон. Я тебе приснилась. Ведь тетка Бибюш предупреждала тебя! – она шлепнула готовую лепешку в миску и посмотрела на него.
– Приснилось! Приснилось! – закричал Сергей и вскочил в величайшем возбуждении. – Да такое не может присниться. Если бы такие снились людям сны, я бы желал впасть в летаргию!
Он стремительно приблизился к женщине и попытался снова обнять её.
– Скажи, что ты шутишь! Пощади меня! – он провел руками по её волосам и зарылся в них лицом.
Она вздохнула и похлопала его по плечу, как капризное дитя.
– Ешь, а то остынет.
Сергей отшатнулся. Между тем, Лия поставила перед ним большую миску с лепешками и пиалу, полную янтарного меда.
– Мед? Откуда тут мед? – вяло поинтересовался Сергей и макнул лепешку в пахучий густой мед. Надо о чем-то поговорить пока, чтобы собраться с мыслями и понять, что происходит.
С легким жужжанием вокруг стола летала пчела. Лия махнула на неё рукой:
– Пчелы всегда жили вместе с людьми на Джуфт-Кале. Однажды, когда жестокие варвары осадили крепость, по совету мудрого старика во время сражения на головы врагам бросили десять больших ульев, полных пчел. Пчелы зло и безжалостно жалили пришельцев, да так, что те побросали оружие и бросились прочь. Как гуси спасли Рим, так и пчелы спасли крепость караимов.
Слушая очередную легенду, Сергей на сей раз не умилился. Наоборот, он почувствовал, как приступ ужасного раздражения, страшной досады поднимается внутри него. Не о пчелах, не о древних преданиях он хотел говорить, а об их чувствах, об их любви. Но любви с Розалией, а перед ним снова Лия. С трудом он подавил нехорошее чувство. Вдруг за стеной домика раздался хруст ветки, легкое шуршание, как будто осторожные шаги. Желтовский замер. Зверь или человек?
– Лия, ты слышишь, кто это может быть, в мертвом пещерном городе?
– Ты прав, именно мертвые навещают Джуфт-Кале. Я их вижу или слышу иногда, когда они приходят к своим домам. Слышу голоса, женский смех, скрип телег, шлепанье босых детских ног. Вижу их тени, тени былой жизни… – все также бесстрастным голосом поведала женщина.
Ну, уж это слишком. Довольно нелепых побасенок. Терпение Сергея лопнуло, и раздражение вспыхнуло с новой силой. Он резко отодвинул миску с лепешками.
– Послушай, я не желаю больше слушать твоих сказок, общаться с волшебными деревьями, говорящими птицами и неведомыми богами. Я сыт по горло фантастическими снами и видениями. Ты дурачишь меня, мистифицируешь. Ты, наверное, желаешь свести меня с ума!