Тень Фукусимы
Шрифт:
– А он здесь каким краем?
– Чего? Не понял.
– Ну, какое отношение он имеет ко всем этим делам?
– Этого я не знаю. Нам сказали вас привезти – мы это и делаем. Остальное нас не касается. Меньше знаешь – крепче спишь. Если так интересно, можете спросить у Леонида Сергеевича, когда доберёмся до места.
Алла думала, что прямо сейчас они сядут в самолёт и полетят, но всё оказалось не так просто. Россия какая-никакая, но всё-таки заграница, а значит, рейс считался международным и пассажирам требовалось пройти таможенный и пограничный контроль. Обширные связи и влияние
Таможенник, толстый и медлительный мужик, сперва предложил Алле заполнить декларацию, потом, когда она отказалась, полез осматривать её сумочку, обнаружил там блок сигарет (по требованию Аллы их вместе с зажигалкой приобрёл водитель, который её привёз), и категорически заявил, что такое количество является коммерческим, и потому нуждается в декларировании и уплате таможенной пошлины. Женщина принялась доказывать, что таможенник не прав, но её спутник, лучше неё разбирающийся в таможенниках, молча сунул в широкую ладонь представителя власти стодолларовую купюру, после чего все вопросы разом отпали, толстый мужик пожелал покидающим страну счастливого пути, и те проследовали дальше.
Пограничный контроль проводил молодой парень с Западной Украины, почти мальчишка, скорее всего, солдат-срочник. Этот взяток не брал (возможно, потому, что ему мало предлагали), зато времени на него пришлось потратить гораздо больше. Юноша почти не понимал по-русски, и чтение российского паспорта «снежного человека» давалось ему с огромным трудом. Пока бедняга шевелил губами, тщетно пытаясь догадаться, что такое «отчество» и как понять выражение «пол – мужской». Бедняга пытался уточнить у владельца паспорта, о чём идёт речь, но тот, в свою очередь, совершенно не понимал задаваемых ему на галичанском диалекте украинского языка вопросов пограничника. Оба злились, но делу это никоим образом помочь не могло.
– Алла Анатольевна, ну переведите, пожалуйста! – взмолился гражданин Российской Федерации. – Это же просто невозможно! Взяток он не берёт, а на человеческом языке совсем не говорит! Если так и дальше пойдёт, мы тут заночуем!
Алла тоже с трудом понимала галичанский диалект с обильными вставками польских слов, но с её помощью дело стало хоть и медленно, но продвигаться.
– Где они откопали такого полудурка? – возмущался «снежный человек». – Как вообще можно не знать, что такое «пол»?
– «Пол» может быть в смысле мужчина или женщина, а может – в смысле паркет, – пояснила ему Алла. – В украинском это совершенно разные слова, и на русский «пол» ни одно из них не похоже. А мальчик – явно гуцул, родом с Карпат, пас там овец, и вряд ли за всю жизнь слышал хоть одно русское слово. Ну, кроме матерщины, это понимают все и всюду.
– Я сейчас на ней и заговорю! Да мне плевать, откуда он взялся и кого там пас! Какого чёрта его поставили на службу, к которой он совершенно непригоден?
В этот момент гуцул, широко улыбнувшись, отдал честь и вернул пассажирам паспорта. Тут же на пограничный контроль пожаловал Волчара.
– Подождём его, – попросила Алла.
– Не вопрос. Без него всё равно не полетим, – согласился её спутник.
Проверка
– Пан Волчара Акакий Иосифович? – поинтересовался пограничник.
– Так точно! – подтвердил старый чекист.
– Проходьте! – предложил ему гуцул, отдав честь и паспорт (именно в такой последовательности).
Дальше пассажиры шли к самолёту все вместе, больше препятствий на их пути не предполагалось. Волчара ругался, вспоминая, что в Советском Союзе людей отвозили к самолётам специальным транспортом, добавляя, впрочем, что эта услуга оказывалась только в крупных аэропортах.
– Волчара, хватит ныть, – попросила его Алла. – Лучше скажи, тебя на самом деле зовут Акакий? Значит, тебя можно называть Кака?
– Называй, если так уж хочешь обидеть старика! – насупился Акакий Иосифович. – У вас у всех были родители, хотя бы мать, они вам имена и подбирали. А я – детдомовский, мне имя и отчество подбирал тамошний директор. Отчества он всем писал «Иосифович», намекая, что все сироты – дети Сталина. А имена нам давал самые что ни на есть издевательские: Акакий, Пафнутий, Дормидонт, Галактион и тому подобные. Да и фамилии – тоже. Контра он был недобитая, потому так и делал. Но в тридцать седьмом его расстреляли, за это или за другое – не знаю, я тогда совсем малышом был. И правильно сделали! Самый настоящий враг народа, пробы негде ставить!
– А почему ты потом, когда подрос, имя не поменял?
– Нехорошо это, – вздохнул Волчара. – Когда гражданин меняет имя, это создаёт неудобства для органов. А я люблю органы и не хочу им мешать работать!
– Не переживай так насчёт имени, – утешила его Алла. – Вот есть бразилец-футболист, тёзка твой, тоже Кака. И ничего, миллионер, и совсем ему такое имя не мешает.
– Это тот, что за «Милан» играет? – уточнил «снежный человек». – Так у него ударение в конце стоит.
– Эх, темнота, – вздохнула женщина. – Кака вот уже пару лет, как играет за «Реал».
– Надо же, вы отлично разбираетесь в футболе.
– У меня муж помешан на этом извращении, так что мне волей-неволей приходится разбираться во всей футбольной каке.
Они подошли к трапу. Возле дверей самолёта стоял второй «снежный человек», совсем неотличимый внешне от первого.
– Вы что, эти, как их, клоны? – поинтересовался Волчара.
– Просто братья, – пояснил один из «клонов».
– А чего вы оба так похожи на гималайского йети, что даже не отличить?
– Ты что, видел настоящего йети?
– Юноша, я столько всякого видел, сколько тебе и не снилось. Нас, чекистов, ничем не удивить.
Они начали подниматься по трапу, Волчара впереди, остальные следом.
– Эти – со мной, – возвестил Волчара.
– Точно, братишка, мы – с ним, – покорно согласился тот «йети», который привёз в аэропорт Аллу, и все вошли в салон самолёта.
Братья закрыли дверь, пассажиры расселись, кто где пожелал, и лайнер начал выруливать на взлёт.
А тем временем пограничник-гуцул зашёл в какое-то помещение аэровокзала, о существовании которого обычные пассажиры и большинство персонала даже не догадываются. Там сидел и чего-то ждал седой мужчина в штатском.