Тень горы
Шрифт:
– Не обращай внимания, – сказал мне Винсон, пожимая плечами. – Уж таков он есть и ничего не может с собой поделать. У него типа херачий синдром Туретта [6] .
Американец Стюарт Винсон обладал крепким телосложением, широкими и правильными чертами лица и копной светлых волос, как будто растрепанных сильным порывом ветра, что придавало ему вид бесшабашного морского бродяги, этакого яхтсмена-одиночки в кругосветном плавании. На самом же деле он был наркоторговцем, и весьма преуспевающим. Я слышал о нем, точно так же как он
6
Синдром Туретта – впервые научно описанный французским врачом Жилем де ла Туреттом (1857–1904) вид нервного расстройства, сопровождаемого множественными тиками и периодическим выкрикиванием бранных слов и оскорблений.
– А это Джамал, – сказал Викрам, пропустивший мимо ушей слова Винсона и Конкэннона и теперь знакомивший меня с человеком на левой стороне кровати. – Сам импортирует сырье, сам его перерабатывает, сам фасует и сам же выкуривает. Все-в-одном.
– Все-в-одном, – повторил Джамал.
Он был тощий, с глазами-хамелеонами и весь в священных амулетах с головы до ног. Впечатленный таким благочестием, я бегло оглядел коллекцию и успел опознать символику пяти крупнейших религий, прежде чем зацепился взглядом за его улыбку.
– Все-в-одном, – сказал я.
– Все-в-одном, – повторил он.
– Все-в-одном, – сказал я.
– Все-в-одном, – повторил он.
Я был готов продолжить эту интересную беседу, но меня прервал Викрам.
– Билли Бхасу, – объявил он, представляя мне тщедушного человечка с кожей кремового цвета, который сидел на кровати по другую сторону от неподвижного тела.
Билли Бхасу соединил ладони в приветствии, после чего продолжил чистку одного из чиллумов.
– Билли Бхасу – «доставала», – сообщил мне Викрам. – Он может мигом достать все, что угодно. Все, что только пожелаешь, от девчонки до мороженки. Испытай его. Прямо сейчас. Попроси достать мороженое, и ты получишь его тут же. Только скажи!
– Но я не хочу…
– Билли, достань Лину мороженое!
– Один момент, – сказал Билли, откладывая в сторону чиллум.
– Нет, Билли, – сказал я с протестующим жестом. – Я не хочу мороженого.
– Но ты ведь любишь мороженое, я знаю, – сказал Викрам.
– Не настолько, чтобы посылать за ним гонца. Сиди спокойно, приятель.
– Если уж он собрался что-то достать, – прозвучал из тени голос Конкэннона, – я голосую за то и другое: за мороженое и за девчонку. За двух девчонок. И побыстрее шевели своей жопой!
– Ты его слышал, Билли? – спросил Викрам.
Он шагнул к кровати и начал стаскивать с нее Билли, но в этот миг раздался новый голос, глубокий и звучный, исходивший от распростертого на кровати тела. При звуках его Викрам замер, как под дулом пистолета.
– Викрам, – сказал этот голос, – ты ломаешь мне кайф, старик!
– О черт! О черт! О черт! Прошу прощения, Деннис, – быстро забормотал Викрам. – Я тут просто знакомлю Лина с ребятами, ну и…
– Лин, – произнес человек на постели и, открыв глаза, уставился на меня.
Глаза были на удивление светлыми, с бархатистым сиянием.
– Меня
Я подошел и пожал вялое птичье крылышко, приподнятое навстречу мне Деннисом, а затем вернулся к изножью кровати. Деннис провожал меня взглядом. Губы его сложились в слабую доброжелательную улыбку.
– Ух ты! – сказал Викрам, становясь рядом со мной. – Деннис, дружище, рад видеть тебя вернувшимся. И как оно было на той стороне?
7
Мой дом – ваш дом (исп.).
– Было тихо, – выдохнул Деннис, не прекращая улыбаться мне. – Очень тихо. Вплоть до недавних мгновений.
К нам присоединились Конкэннон и Навин Адэр, начинающий детектив. И все глазели на Денниса.
– Это большая честь, Лин, – сказал Викрам. – Деннис глядит на тебя.
Ненадолго установилось молчание, прерванное Конкэнноном.
– Вот ни хрена себе! – прорычал он сквозь ухмылку, скорее похожую на оскал. – Я торчу здесь уже гребаных полгода, делюсь опытом и знаниями, курю твою дурь и пью твой виски, и за все это время ты лишь дважды открыл глаза. Но стоило только Лину войти в дверь, и ты уставился на него так, будто он весь горит ярким пламенем. Ну а я-то кто, по-твоему: кусок говна ходячий?
– По всему, так прямо вылитый, – негромко заметил Винсон.
Конкэннон расхохотался. Деннис моргнул.
– Конкэннон, – прошептал он, – я люблю тебя, как доброго призрака, но ты ломаешь мне кайф.
– Прости, Деннис, дружище, – ухмыльнулся Конкэннон.
– Лин, – произнес Деннис, в то время как его голова и тело сохраняли полную неподвижность, – не сочти меня грубым, но сейчас я должен отдохнуть. Был рад тебя повидать.
Он повернул голову на один градус в сторону Викрама.
– Викрам, – пробормотал он все тем же густым рокочущим басом, – будь добр, кончай эту суету. Ты ломаешь мне кайф, приятель. Сделай одолжение, заткнись.
– Конечно, Деннис. Извини.
– Билли Бхасу? – тихо позвал Деннис.
– Я тут, Деннис.
– К черту мороженое.
– К черту мороженое, Деннис?
– К черту мороженое. Никто не получит мороженого. Только не сегодня.
– Как скажешь, Деннис.
– Значит, с мороженым все ясно?
– Да: к черту мороженое, Деннис.
– И я не хочу слышать слово «мороженое» как минимум в ближайшие три месяца.
– Как скажешь, Деннис.
– Вот и ладно. А теперь, Джамал, набей мне еще один чиллум. Побольше и позабористей. Гигантский, легендарный чиллум. Это будет как акт милосердия, почти наравне с чудом. Всем пока – и здесь, и там.
Деннис сложил на груди руки, закрыл глаза и вернулся к своему отдыху: застывший как мертвец, при пяти слабых вдохах в минуту.
Никто не шевелился и не подавал голоса. Джамал со всей возможной оперативностью занялся приготовлением легендарного чиллума. Все прочие смотрели на Денниса. Я дернул Викрама за рубашку.