Тень грядущего
Шрифт:
Фарадер слегка вздрогнул, отрываясь от земли, и стал довольно шустро подниматься, затем он слегка развернулся, ложась на курс.
Мираж посмотрел в небольшой иллюминатор на удаляющийся лагерь «гусей». Надо сказать, взлетал фарфдер довольно быстро, не прошло и пары минут, а до земли уже метров четыреста. Головин уселся на койку и задумчиво уставился в голубое небо.
— Я закончил все необходимые расчеты по совмещению кристалла и батареи, — произнес ИИ.
— Ну, хоть одна хорошая новость, — обрадовался Головин. — Насколько сложная операция?
— На станции это сделали
— Да уж, задачка, — согласился с ИИ Головин. — По идее человек этот должен будет исчезнуть, чтобы никто и никогда не узнал нашей маленькой тайны. Вот только убивать, я хоть и наемник кровавый, но мирняка никогда не трогал. Эх, найти бы какого-нибудь доктора-маньяка, которого не жалко.
— Хорошая идея, — согласился ИИ, — он тебя и зарежет. Лучше тогда отрядный коновал.
— Ага, сейчас, держи карман шире, — тут же возразил Головин, — я им не доверю свою бесценную тушку. Не, тут нужен кто-то левый. Но если не убивать, как заставить держать рот на замке?
— Запереть в подвале, — предложил ИИ. — Ног, дядюшка Дии, который подмял под себя семейный бизнес, может тюремщиком поработать.
— Не вариант, — покачал головой Павел. — Он дюже ненадежный субъект в отличие от своего покойного брата. Похоже, других вариантов, кроме как «бритвой по горлу и в колодец» нет. А значит, нужен хороший лекарь, но дурной человек. Время еще есть, но немного. Ты мне лучше скажи, сколько лет протянет кристалл, или через год придется снова его менять?
— Нет, — последовал незамедлительный ответ искусственного интеллекта, — надолго хватит. Кристаллы же сами подзаряжающиеся, моя схема это учитывает, приложишь полнехонький к спине, там, где батарея, он энергию и вытянет. А так, лет на двадцать должно хватить.
Головин посмотрел в иллюминатор, набор высоты закончился, больше никаких поворотов, фарадэр лег на курс.
— Точно, — обрадовался Павел, — все вспоминал, что мне форма этого летуна напоминает… Это же дрон-камикадзе Ланцет, только очень большой.
— Капитан, вы про что? — удивился Хан. — Что за Ланцет?
Мираж мысленно выругался, он, похоже это вслух ляпнул.
— Не бери в голову, это я так. Нас ужином покормят?
— Сейчас узнаю, но, думаю, да, а если нет, я устрою захват камбуза и сам вам что-нибудь сварганю.
Ужином покормили, и даже неплохого вина налили. Хан ушел спать, поскольку оказалось, что он всю ночь проторчал возле входа в шатер. А Головин долго сидел, глядя в иллюминатор на темнеющее небо и на заходящее солнце, спать не хотелось, вот уже три года он не ложился в кровать один, Дия всегда была рядом, ну ладно, почти всегда, а теперь ее нет, не сохранил он ее, не сберег. Он снова заблудился в воспоминаниях и не заметил, как погасла в зубах трубка, а за иллюминатором наступила непроглядная
— Не спится, господин Павл? — поинтересовался капитан «Сокола», опускаясь в кресло напротив.
— Да, — выныривая из тяжких дум, ответил Мираж. Он вычистил в пепельницу трубку и принялся набивать ее заново.
— Что вас так гонит в столицу, что вы зафрахтовали мою посудину целиком, да еще на беспосадочный перелет?
Головин посмотрел на Ройка, сидящего напротив и скручивающего сигарету.
— Надо очень быстро кое-что доставить. Простите, капитан, последние дни у меня выдались очень плохими, и я не настроен на откровенную беседу.
— Да знаю я, что вы везете, — неожиданно признался Ройк, — вернее кого, пара санитаров, что принесла артефактный ящик, оказались болтливыми. Соболезную вам.
— Спасибо, — кивнул Головин и сделал несколько тяг, раскуривая трубку. — Но я не хочу об этом говорить, я многих потерял, но она была мне ближе всех. Вы не тот человек, которому я хотел бы излить то, что накопилось.
— Понимаю. — И огонек на кончике папиросы выхватил из мрака его лицо.
Дальше сидели молча. Ройк не мешал, а Головин не чувствовал себя одиноким, и он был очень благодарен хозяину фарадэра за это молчание.
— Доброй ночи, капитан, — примерно через час произнес Мираж, поднимаясь.
— Доброй ночи, капитан, — вставая и пожимая протянутую руку, ответил Ройк.
Когда Головин открыл глаза, был полдень, он чувствовал себя прекрасно — отдохнувшим и выспавшимся.
Хан, сидящий на своей койке, вскочил.
— Прикажите завтрак готовить?
— Готовь, — потянулся Мираж. — А я пока умоюсь.
Нельзя назвать полет до столицы империи интересным. Всю дорогу Головин отсыпался или играл с Ханом в шахматы, еще один подарок Эксиоле от инопланетника, и денег он принес Головину немало, людям зашла сложная стратегическая игра. Правила-то несложные, в изготовлении — проще не придумать, вот и имел Павел с каждой проданной доски пару марок.
Хан играл гораздо лучше, и хорошо, если из пяти партий Миражу удавалось взять одну, а если две, так вообще чудо. ИИ оставался беспристрастным судьей и никогда не помогал. И, несмотря на частые поражения, они весело убивали время.
Артефа встретила их дождем, в империи тянулась вторая половина осени, вернее, даже почти зима. На юге было без малого тридцать градусов, разве что дожди случались чаще, и не было такого пекла, как летом, здесь же, в самом центре единственного на планете континента, едва семь-восемь выходило. Так что, старый костюм и тот плащ, взятый в далеком мрачном будущем, оказались в тему.
— Мне вас ждать? — поинтересовался Ройк, когда Хан с Головиным направлялись к трапу.
— Нет, капитан, благодарю, — покачал головой Павел. — Мы не знаем, насколько мы тут задержимся. Сначала похороны, потом нужно навестить кое-каких господ, с которыми давно не виделся. Так что, ты свободен, как птица, мы все оплатили. Был рад знакомству, спокойных тебе перелетов, Ройк Крыло.
— Поменьше тебе потерь, Павл Мираж, — в тон ответил хозяин «Сокола». — Иди с миром. Если что понадобится, зови. Мне нравятся такие шальные деньги и спокойные заказы.