Тень и душа
Шрифт:
Майкл.
Майкл.
Майкл.
Биби подняла и сжала свои руки.
— У него… у него есть маленький мальчик, милая. Такер. Ему два. Хус и я помогаем им.
Майкл. У него есть ребенок. Майкл с ребенком живет у Биби и Хусиера. Его ребенок.
Майкл являлся другой пострадавшей стороной — причиной, из-за которой она не виделась со своими родителями, с тех пор как ей исполнилось восемнадцать. Даже ещё более пострадавшей, чем он сам знал.
Прошло так много времени с того момента, когда она видела его. С того момента, как ей было семнадцать. С половиной.
—
Она сделала над собой усилие, чтобы собраться и натянуть улыбку.
— Это было давно, Биби. Если ты нормально к этому отнесёшься, то и я тоже.
Биби одарила её долгим изучающим взглядом. Затем вздохнула.
— Тогда ладно. Какого чёрта. Мы живем в интересное время.
Она обняла Фейт и повела через отделение скорой помощи.
Фейт шла следом, потерявшаяся в своих воспоминаниях.
Воспоминания
Фейт
Несколько мужчин стояли рядом со своими байками, когда Фейт припарковалась на парковке «Cali Classics Custom Cycles» (Прим. название мастерской по ремонту байков). Она увидела своего папу и дядю Хусиера, разговаривающих друг с другом. Они стояли у своих байков, держа в руках шлемы. Он посмотрел на неё, как будто что-то произошло.
Она посигналила, и все мужчины помахали ей в ответ. Пока она парковалась, к двери подошёл отец и открыл её.
— Ну, привет, котёнок. Не знал, что ты собиралась сегодня приехать, — он протянул руку, она приняла её и с радостью позволила притянуть себя в быстрое объятье. Он пах так же, как и всегда, тем запахом, который у неё всегда ассоциировался с отцом — кожей, табаком, моторным маслом и под всем этим был намек на лосьон после бритья «British Sterling».
— Звонил Поппи и сказал, что у него для меня есть коробка, — она просмотрела над капотом своего автомобиля на мужчин, ожидающих её отца. — Вы уезжаете, — это был не вопрос, а просто наблюдение (было совершенно очевидно, что так оно и было). — Мама знает?
— Она где-то с Биби. Я оставил ей сообщение, — он подарил Фейт робкую усмешку. — Думаю, ты предупредишь её за меня. Я вернусь завтра.
— Папа! — это означало, что сегодня вечером дома будут только Фейт и её мать, а это ужасная комбинация. С тех пор как год назад Сера уехала в колледж, их мать вдруг вспомнила о существовании Фейт и решила, что той по-настоящему недостает материнского воспитания. Без отца в качестве буфера, обе — и Фейт, и мать — будут ссориться до изнеможения.
Но отец не обратил на неё никакого внимания. Его глаза были сосредоточены в области между двумя широкими чёрными полосами по центру капота автомобиля.
— Что за херня, Фейт Энн?
Как и всегда незамедлительная реакция на осуждение у Фейт была одна — агрессия.
— Это маркер. Я собираюсь покрыть им всё.
Её папа обернулся и уставился на неё, выражение его лица менялось от шока до гнева и так по кругу. Она думала, что где-то там промелькнула краткая вспышка гордости, но, возможно, это было всего лишь её желанием.
— Ты знаешь, как, бл*дь, долго я работал над этой проклятой штукой?
Да, знала. Она наблюдала за ним много раз. Фейт не слишком интересовалась механикой, но очень интересовалась формами, образами и тем, как они совмещаются, так что она любила наблюдать за своим отцом и всеми его братьями, когда они работали, даже если сама и не хотела учиться тому, что они делали.
Этот «Эль Камино» 1970 года (Прим.: одна из моделей марки «Шевроле») — белый с чёрными полосами на капоте, находился в гараже примерно в течение четырёх лет. Она и понятия не имела, что он восстанавливал его для неё на шестнадцатилетие (это произошло пять месяцев тому назад), когда обнаружила его стоящим на поездной дорожке с большим оранжевым бантом.
Это был лучший подарок во всём мире.
Несколько недель назад она прогуляла школу и сгоняла на машине в Сан Педро со своими лучшими подружками — Беттани и Джоли. Они припарковались на утёсе, и, сидя на капоте, пили из бутылки персиковое бренди, которое Беттани стащила из буфета своей бабушки. А Фейт разрисовывала ручкой Bic белые чаки Джо (Прим. модель кедов брэнда «Конверс»). Она посмотрела вниз между ног и увидела: белое пространство между чёрными полосами — оно было таким красивым сверкающим чистотой холстом.
У неё была парочка маркеров в рюкзаке. Так что они все вместе разрисовывали это белое пространство. А затем, позже, Фейт снова вернулась к этому, соединяя и формируя линии в искусство граффити. С тех пор она заполнила практически всё пространство. Теперь она работала над крышкой багажника. Просто так. До тех пор, пока не найдёт новое место для своих творений.
В конечном счете, она достанет маркеры по металлу и распишет чёрные полосы золотом и серебром.
Лицо её отца наконец-то успокоилось.
— Бл*дь, котёнок. Это финишное покрытие заняло где-то две недели.
Теперь, когда он не сходил с ума, она ослабила свою оборонительную позу, схватила край его жилета и улыбнулась.
— Я знаю, папа. Я так сильно люблю «Данте», — так она назвала свой автомобиль. Она понятия не имела почему, но для неё он был Данте. Так же, как был именно «им» (мужского рода). — Но это то, как я делаю его своим, а не твоим. Пожалуйста, не злись.