Тень Империи
Шрифт:
– Проклятье, а я-то думал, что Эдергейр станет проблемой…
Кайсгарт навис над картой Верувины в середине стола и внимательно осмотрел её. В его сознании плодились безумные решения, которые могут спасти положение:
– Рен, а может… просто дождёмся, пока они разобьются об Регор или Фориан? Тогда обе эти армии будут ослаблены. Узнав о Лавардене и Кеотисе, регорцы наверняка спрячутся в свой бастион и будут готовиться к осаде. Мы за это время перегруппируемся, подготовимся, сделаем ставку на своевременную разведку, а затем просто ударим в нужный момент!
Эти идеи воодушевляли Кайсгарта, но
– Погибнут тысячи… Я завоёвывал города, Кай. Города, а не обугленные кладбища! Какой демон в них вселился? Почему? Неужели Стагахольт совсем утратил разум? Он странно вёл себя в нашу последнюю встречу, но… неужели всё это время он тоже планировал завоевание и решил, что сейчас – идеальный момент? Это ведь и правда логично, только я никак не могу понять: они не используют осадные орудия, не используют кавалерию, не носят тяжёлых доспехов… Как они могут что-то захватить? Кеотис – деревня, да простят меня боги, с ним всё понятно. Но Лаварден! Это огромный замок! Толстые стены, барбаканы, массивный…
– Порт, – прервал его вдруг Кайсгарт, вглядываясь в карту. – Они зашли с воды. Кеотис пал так же. Стало быть, следующей целью окажется Бухта Эйден.
– На кораблях… – с изумлением прошептал Ренамир и обхватил голову. – На долбанных кораблях… И что, ты предлагаешь просто сидеть и ждать, пока они истребят всё население юга? Я даже не понимаю, что ими движет. Вдруг они пойдут пешком на Тоссен, а потом на нас, через перевал! Стагахольт – чудак и, возможно, даже безумец, но он не идиот. Он знает сильные и слабые стороны других провинций.
Фолснер, немного порыдав в углу зала, утёр лицо и сказал:
– А может, это и не Стагахольт вовсе, ваше величество? Может, там какой-то новый «избранный богами» сын гор, сын полей, сын коровьего дерьма… Будь я проклят, если эта тварь убила Сейди, я найду и собственноручно зарублю его!
– Успокойся, Фолснер, возмездие сделает нас уязвимыми, – Кайсгарт пресёк его речь и вновь обратился к Ренамиру. – Если мы нападём на них, нагоним где-то на юге, то сами подставимся под удар. Нам нельзя соваться вперёд и нельзя отступать далеко назад. Получается… остаёмся здесь, созываем подкрепления. И ждём материалы для сооружений с севера и востока.
Ренамир поднялся, и гнев в нём вспыхнул внезапно, как подожжённая лампада с маслом. Он ударил кулаком в оконную раму и вскрикнул:
– Чтоб их всех! Ну почему?! Всё так хорошо начиналось, город за городом, даже север сам сдался для сохранения земель и городов! Я думал, закончим здесь, подкупим Фориан, задавим Регор – и дело с концом. Всех убедим, объединим, организуем надёжную стражу, пересчитаем все платы и расходы, а уж с восточным народом как-нибудь найдём общий язык. Подарим им часть земель, задобрим дарами и проявим уважение, которого им сильно не хватало прежде – и тогда… Провалиться им всем под землю, я был уверен, что это сработает!
Кайсгарт подошёл к нему, положил руку на плечо и заговорил негромко:
– Помнишь, что твой отец сказал тогда на площади, Рен? Что ты сдашься после первого же пинка. Вот и пинок, друг мой, так что подтяни зад и прими его с готовностью. Нам нужно закрепиться и посмотреть, что будет дальше.
Ренамир раздражённо вздохнул:
– Это меня
– Что же, ты сам выбрал этот путь. Поворачивать назад уже поздно, придётся идти до конца.
Император покивал и упёрся руками в стену, восстанавливая своё внутреннее равновесие:
– Ты как всегда бесконечно мудр, но мне сейчас нужны только конкретные советы, Кай. Зовите сюда посыльных, командующего гарнизоном и всех выживших командиров подразделений. Будем… готовиться к будущему.
И подготовка действительно началась. Часть населения, не приносящая особой пользы в обороне города, вроде кочующих мелких торговцев и уличных попрошаек, была в ближайшие дни отослана в другие города с ответственными сопроводителями; преступников, запертых в темнице, завербовали в авангард, либо конвоем отправили в Астендайн на рудники; незанятые постройки стали разбирать на доски и камни для создания укреплений, кузницы стали работать почти без перерывов, а несколько групп рабочих были отправлены на расширение и углубление рва вокруг стен. Кайсгарт не спал первые два дня, да и затем чувствовал острую нужду в отдыхе, но держался и помогал Ренамиру ничего не упустить.
Вскоре пришли вести о том, что Бухта Эйден тоже неделю как захвачена. В людях поселился страх. Когда большая часть работ по укреплению города была закончена, Ренамир обошёл его кругом и лишь печально вздохнул, оглядывая стены: «Всё равно этого недостаточно». В своём вполне ожидаемом отчаянии люди стали чаще посещать храмы и молиться всем известным богам, чтобы беда обошла их. Когда в общественном настроении появился хоть какой-то проблеск надежды, стало известно, что Тоссен тоже захвачен, а во главе войска действительно стоит сам Стагахольт. Но, к большому удивлению Ренамира, почти одновременно с его разведчиками в город прибыл посол и от народа с востока.
Кайсгарт хорошо помнил эту встречу: он весь их диалог простоял с рукой на клинке, в полной готовности убить всех, кто приблизится к Ренамиру. Но пришедшие ниррен были учтивы и сообщили, что Стагахольт желает встретиться с императором и обсудить с ним будущее Верувины. Ренамир жаждал разобраться в происходящем и призвал к себе Стагахольта как можно скорее. Когда посол ушёл, Кайсгарт удивился не меньше остальных:
– Обсудить будущее! Что же, это намного лучше, чем сжечь нас без предупреждения, разве нет?
Ренамир к этому моменту уже долго пребывал в подавленном и несколько очерствевшем состоянии:
– Лучше, но только… Что им от нас нужно? Предложат нам сдаться? В любом случае я сначала потребую объяснений, потребую оправдания за каждую отнятую жизнь!
Кайсгарт пытался вразумить и утешить его, но боль Верувины была для Ренамира словно собственная. С каждым сожжённым городом он становился всё мрачнее и всё чаще уходил на задний двор, чтобы поупражняться с клинком – это помогало ему хоть как-то переболеть нарастающую злобу. Кайсгарт не видел улыбки на его лице с того дня, как прибыл разведчик с юга, и теперь искренне беспокоился о том, как пройдёт предстоящая встреча.