Тень ингениума
Шрифт:
– Вопрос настолько сложный, что ты не решаешься его задать?
– Ты – Хлест?
В конце концов, надо проверять свои догадки. Насколько я прав, что передо мной таинственный бунтовщик, в прошлые годы доставлявший головную боль всей тайной полиции Риерты, за которого было назначено вознаграждение в пять тысяч цинтур?
Теперь лик Невесты Джека качнулся в другую сторону.
– С чего ты так решил?
Я не видел ее лица, не мог прочитать по нему, как она восприняла мое предположение.
– После того как мы сходили в
Она вздохнула, наконец-то сняла маску и аккуратно положила ее обратно на полку шкафа:
– Все мы немного Хлест, Итан.
– «Мы»?
– Те, кто пытается бороться с правительством нынешнего дукса.
– То есть ты и Вилли. Ты же не говоришь о сотнях недовольных, о которых ничего не знаешь?
Мюр промолчала, но я продолжил спрашивать:
– А реальный человек? Тот, кто действительно называет себя Хлестом? Что он думает о том, как вы пользуетесь его именем?
– Хлест больше уже ничего не думает. – Ее голос немного сел, и было видно, что эта тема ее сильно тяготит. – Он мертв.
– Значит, слухи, что он не выбрался из Ветродуя после трехдневных боев за район, не врали?
– К сожалению.
– Говорят, у вас был реальный шанс сместить власть в те дни.
– Он потерян.
– Ты была там же?
Засвистел оставленный на плитке чайник, и Мюр поспешила на кухню. Сняла его с огня, залила кипятком заварку.
– Нет. К сожалению. Или к счастью, как говорит Вилли. У Хлеста была большая группа, несколько сотен человек. Настоящая армия людей, готовых идти за ним хоть в ад. А после того сражения осталось всего два десятка. Считай, что ничего.
– И Вилли пришлось собирать эти обломки.
Я не спрашивал. Утверждал. Она взглянула на меня исподлобья.
– Откуда? – Вееголосе появилась неуверенность.
– Знаю? Не знал до того момента, как ты сказала, что не Хлест. Но… у меня есть интуиция и кое-какой опыт. Я занимаюсь тем, что нахожу людей. Половина моей работы – разговоры с информаторами и свидетелями, а другая половина – догадки и попадание пальцем в небо. По Вилли видно, что он человек, который владел замком, но теперь от крепости остались лишь руины.
– Вилли помогал Хлесту и был его правой рукой. И ты прав… остались одни обломки, и мы никак не можем их собрать.
Я хотел спросить еще кое-что, но она мотнула головой:
– Пожалуйста. Я не хочу вспоминать.
– Хорошо. Не будем о Хлесте. Просто поговорим о листовках. – Я налил чаю себе, затем ей. – Они оказались бесполезны. Ни одна газета не подхватила это, а большая часть горожан считает выдумкой.
Девушка осторожно отхлебнула горячего напитка:
– Если людей уже не волнует, что на самом деле в плакальщиках мало человеческого, а контаги используются для очищения мотории, которая их
– Но?..
– Но я делаю то, что считаю правильным. Пока могу.
– Беда многих в том, что они считают правильными совершенно неправильные вещи. Слышала ведь, что вчера произошло возле Железного гиганта?
Мюр скривила рожицу, насколько ей позволяла левая половина лица.
– Идиоты. Ты не поверишь, но окажись я вчера там, то поддержала бы жандармов.
Отчего же не поверю?
Очень даже поверю.
– Можно сколько угодно ненавидеть дукса и его шайку, но впустить в город людоедов, подвергнуть риску население… По таким вот недоумкам начинают судить о всех, кто не согласен с правительством.
– Судя по утренним газетам, этих недоумков оказалось довольно много, и они устроили там настоящий ад, прежде чем власти успели опомниться.
– СОРВ. Студенческое общество равных возможностей. Они фанатики, и за десять лет их набралось несколько сотен, в том числе и людей, крайне далеких от Академии. Они страшные радикалы, не желающие считаться с любым мнением, отличным от их… – девушка помедлила, подбирая подходящее слово. – Религии. Тайная полиция шесть лет назад выявила всех, кого могла, но корни уцелели и дали новые всходы. СОРВ используют любые методы, даже самые грязные, и не считаются с другими. Им плевать и на профсоюзы, на бандитов, власть и остальных революционеров.
– Так чего они хотят?
– Хаоса. Я серьезно. – Она увидела мое сомнение. – Был в прошлом веке профессор из Ордена Марка, создавший философскую доктрину, что через хаос можно обновить и построить государство. Идея глупая, но, как и любая другая идея, она нашла нужную почву и дала ядовитые всходы. Впустить сотни контаги в город с миллионным населением показалось им хорошей идеей. Хаоса от такого хоть отбавляй.
– То есть люди не в состоянии логически просчитать последствия своих действий? Что, скорее всего, им помешают, и добьются они лишь облав и скорого утопления в Совином канале?
Девушка отставила почти нетронутую чашку с чаем, сказав веско:
– Большинство людей не утруждают себя мыслями о последствиях. Они просто делают то, что им приходит в голову, следуя за порывом, а не за разумом. Власть не оставит без внимания вчерашнее. И, несмотря на объявленную амнистию, теперь всех, кого сочтут опасными, с кем нельзя договориться, ждут суровые времена.
– В том числе и вас?
– Нет. С нами все будет в порядке. Вилли приказал всем нашим уйти в подполье и сидеть тихо. Да и мы, если честно, не можем теперь ничего сделать, после того как потеряли Хлеста и большинство людей, которые нас поддерживали.