Тень, ключ и мятное печенье
Шрифт:
– Да уж, Лайош прав, – заметил Равири. – Вы, барышня, нам определённо подходите.
* * *
Лайош Шандор, вернувшийся из Канцелярии в контору, застал всех троих обедающими за небольшим раскладным столиком, который они установили перед диваном. Муримур, у которого правая рука теперь лежала на перевязи, из горячих напитков признавал только какао, щедро приправленное острым красным перцем. Равири, отказавшись на время от своих лечебных отваров, пил крепкий чёрный кофе, в который насыпал не меньше десятка ложек сахара – и всё равно, как накануне, жаловался на горечь.
По
Пока Лайош навёрстывал упущенное обеденное время, муримур повторно рассказал историю своих утренних похождений. Закончив с рыбой и картошкой, сыщик взял со стола бумажник, и долго вертел его так и эдак, изучая со всех сторон. Потом вытащил из подставки для письменных принадлежностей увеличительное стекло, и принялся внимательно рассматривать что-то внутри главного отделения.
– А надпись? – наконец поинтересовался он. Троица растерянно переглянулась.
– Надпись? – переспросил драконид.
– Вот тут, внутри, в уголке. На подкладке большого кармана. Фотография же была в нём?
– Ну да. Но мы и не видели, что там есть какая-то надпись, – сказал Вути, поднимаясь с дивана и подходя к компаньону. – Что пишут?
– «Дж. С. Хорн», – вглядываясь в линзу, прочитал Шандор. – Думаю, мы вправе предположить, что это наш погибший.
– Если только он не украл этот бумажник. Или не купил его у старьевщика. Или он мог найти его на улице, – заметил Равири.
– Будем логичны. Взрослый человек носит в бумажнике снимок. На снимке определенно он сам и его брат, причём много лет назад. Женщина – скорее всего, мать, либо она заменила им мать. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что люди на снимке были дороги владельцу бумажника. Сам бумажник потрёпан и никакой ценности не представляет. Если бы такой был украден, его бы выбросили, предварительно опустошив. Но владелец сохранял его, и даже спрятал внутри ключ. Возможно, бумажник тоже был ему дорог как память – может быть, это был подарок той женщины. Думаю, это всё-таки его собственный бумажник. Так что можно попробовать отыскать тех, кто знает что-либо о господине Дж. С. Хорне.
– Дам объявление в несколько газет, – решил Абекуа. – Может, кто-нибудь и откликнется.
– Только не пиши там ничего конкретного. Особенно про деньги и ключ, – предостерёг Равири.
– Не учи учёного!
– Хорошо. С этим мы закончили, – сказал Лайош. – Теперь перейдём к другим нашим делам. Я собираюсь провести вечер и ночь в поместье мадам Ульм.
– Пойти с тобой? – спросил муримур.
– Не стоит. Тебе вообще лучше сейчас поехать домой и как следует отдохнуть.
– Согласен, – кивнул Равири. – Если не будешь
– У меня левая вполне здоровая, – попытался возражать Вути, но Шандор покачал головой.
– Нет. Во-первых, не думаю, чтобы в поместье мадам Ульм было нечто опасное. Я ничего такого не почувствовал.
– А что ты почувствовал? – с любопытством спросил Равири.
Шандор нахмурился и несколько секунд размышлял над ответом. Потом пожал плечами.
– Сам толком не знаю. Мне нужно как следует осмотреться там именно вечером, раз уж она сталкивается со своими привидениями в сумерках или ночью. Тогда, возможно, что-нибудь и пойму.
– А что насчёт «во-вторых»? – поинтересовался Абекуа.
– Во-вторых, я бы хотел, чтобы ты следовал указаниям нашего замечательного лекаря, и тем самым восстановился как можно скорее. Я собираюсь продолжить расследование по делу Эвелины Санду.
В комнате повисла тишина – каждый из присутствующих оценивал решение Шандора. Затем мадемуазель Энне вдруг сказала:
– Я могу поехать с вами в поместье.
– Зачем? – Лайош удивлённо посмотрел на девушку.
– Мадам Ульм рассказывала о нескольких случаях, и только один раз голоса услышал её муж. Может быть, эти привидения предпочитают женское общество.
В тёмных глазах сыщика проскочила искорка смеха, но тут же взгляд снова стал серьёзным.
– Как знать. Ну что ж, едемте.
Глава 4. От чердака до подвала
К вечеру заморосил мелкий дождик, и когда сыщик с девушкой шли от трамвайной остановки к поместью Роуз-Холл, ни на улицах, ни в садах на Овражках не было ни единой живой души. Дом мадам Ульм казался нахохлившейся в сырых сумерках птицей, смотревшей на незваных гостей единственным освещённым окном гостиной на первом этаже.
Калитка уже была заперта, так что им пришлось сначала позвонить, а затем несколько минут дожидаться, пока несколько встревоженная Сара, закутанная в серую шерстяную шаль, дойдёт от крыльца до калитки.
– Простите, господин Шандор, вам бы следовало предупредить по телефону, что вы придёте, – девушка явно расслабилась, узнав визитёров.
– Надеюсь, мы не слишком испугали мадам.
– Мадам теперь пугается всего, – печально покачала головой Сара.
Как и горничная, хозяйка дома успокоилась, едва узнав своих утренних гостей.
– Вы не говорили, что вернётесь сегодня, – залепетала мадам Ульм, на что Шандор, аккуратно стряхивая со своего цилиндра дождевые капли, вежливо улыбнулся.
– Мне необходимо провести наблюдения за вашим домом вечером и ночью, поскольку именно в это время происходят… явления. И мне также хотелось, чтобы к моему визиту никто не готовился заранее.
Глаза мадам Ульм расширились, в них снова проступил страх.
– Вы хотите сказать, возможно, кто-то из слуг…
– Вовсе нет, – сыщик помог Виоле снять пальто. – Это скорее можно сравнить с приёмом или торжественным ужином. Все в доме суетятся, готовятся, само настроение меняется – дом живёт в эти часы по другим ритмам.