Тень Конторы
Шрифт:
И сданные в архив дела вытащили обратно, бросив на них лучшие силы. Спонсор снабдил следственные бригады всей необходимой техникой — мобильными телефонами, видеокамерами, стиральными и посудомоечными агрегатами — и выставил две машины бесплатного пива.
Воодушевленные следователи рьяно взялись за дело, допросив две сотни свидетелей, которые раньше не находились, а теперь нашлись. Выяснилось, что свидетели видели какие-то неясные тени в окнах, подозрительных типов во дворах и подъездах и слышали чьи-то жуткие, с криминальным оттенком вопли
То есть никто ничего не видел. В том числе любовницы, которые, сделав свое дело, убыли кто куда.
Долгим и затратным путем следствие вернулось к первоначальной версии коллективного несчастного случая.
Что очень напрягло заезжего бизнесмена. Если никто ничего не видел, это значит, что здесь действовали очень хорошо обученные профессионалы.
А поверить в случайную коллективную смерть трех компаньонов было мудрено. Хотя чего на свете не бывает… Может, их совесть заела и они, заранее сговорившись, одновременно свели счеты со своими непутевыми жизнями. Хочется верить… Но нельзя…
Пришлось привлекать специалистов со стороны. Для тех же дел, но совсем за другие деньги.
— Ну что здесь можно сказать… — чесали в затылках криминалисты с тридцатилетним стажем работы. — Рисунок брызг крови на ковровом покрытии, одежде и потолке типичен для подобного рода ранений. Но есть одно маленькое «но»…
Так, так, интересно. Что это за «но», которое ускользнуло от местных сыщиков?
— Вот здесь на одежде и на ковре должны быть капли крови, — показывали заслуженные эксперты с Петровки и Лубянки, ныне персональные и просто пенсионеры. — А их нет. Что довольно странно.
— Почему должны быть?
— Потому что когда человек стреляет в себя из ружья, то он это ружье роняет, потому что умирает, — растолковывали очевидные для них и неочевидные для периферийных экспертов вещи ветераны. — Ну вот представьте себе — вы держите ружье, нажимаете курок, пуля разносит вам череп, и вы… роняете ружье вниз. Отчего отраженные пороховыми газами капли выбитой из раны крови рисуют специфическую дорожку на одежде и полу. Которой нет. И, кстати, пороховой нагар здесь имеет округлую конфигурацию, хотя должен иметь форму запятой.
Ну и что с того?..
— То есть можно предположить, что ружье после выстрела не упало вниз под влиянием силы тяжести, а некоторое время продолжало находиться в горизонтальном положении. Что вряд ли возможно, если принять во внимание тот факт, что потерпевший, который его до того удерживал, в этот момент был уже без головы.
А ведь точно!.. Покойник ружье держать не может! У покойника ружье камнем падает вниз, оставляя в падении все эти запятые и дорожки.
— Отсюда нельзя исключить, что выстрел был произведен из оружия, которое держал не потерпевший, а кто-то еще. Либо потерпевший и кто-то еще, кто, выкрутив руки потерпевшему, направил ствол ему в голову
Значит, все-таки «кто-то еще»…
А в тех двух случаях? В тех все было не так очевидно.
— Вот если бы можно было взглянуть на тела… Отчего нельзя, можно… Если надо. Ночью в хибарку сторожа Семеновского кладбища постучал неизвестный.
— Здорово, отец! — радостно приветствовал он заспанного охранника. — Заработать хочешь? А кто не хочет?..
— Пять штук, — без запинки, хоть и со сна, буркнул сторож.
— За что пять штук? — удивился ночной посетитель, потому что даже еще сказать ничего не успел.
— За каждого мертвяка.
Бизнес сторожа был по профилю — похоронный. К нему привозили ночами мертвяков, которых он определял «на подселение», то есть раскапывал свежие могилы, бросал покойника сверху, на крышку гроба, и засыпал землей, выравнивая холмик. Был один покойник — стало два. И никакая собака и никакой прибор такой труп ни в жизнь не учуют, потому что этих трупов кругом…
Таким образом кладбищенская братия умудрялась снимать с каждого места по два урожая — днем с родственников безвременно усопших, ночью — с незваных визитеров. Бизнес шел так хорошо, что иногда поверх гроба приходилось укладывать по два, а то и по три покойника.
Но нынешний случай был особый — нынче никого никуда подселять не нужно было, нужно было выселять.
— Как же так? — поразился сторож. — Зачем его оттуда? И куда?
— Я его в другом месте похоронить хочу, — популярно объяснил посетитель. — С видом на море.
— Тогда десять.
— Ты же говорил — пять! — возмутился посетитель.
— Пять, если бы ты мертвяка привез, а если на вынос, то тогда больше, — популярно объяснил сторож.
— Тогда шесть…
Сошлись на восьми.
Несмотря на кромешную темноту, сторож быстро нашел нужную могилу и в полчаса раскопал ее.
Похититель трупов свесился вниз, различив в темноте что-то неясное, светлое.
— Этот, что ли?
— Нет, этот не твой, этот чужой. Твой ниже. Пронзительно заскрипели выдираемые из дерева гвозди. Глухо стукнула крышка.
— Давай тяни.
Посетитель ухватился за вылезшие из тьмы ямы бледные руки, потащил их вверх, пятясь от могилы. Покойник был голый.
— А почему он голый?
— Потому что ему один хрен — что голому, что одетому. Ему на танцы не ходить, — популярно объяснил сторож.
Вот тебе и еще одна статья доходов! Это какие же они с квадратного метра земли бабки снимают, если посчитать, сколько вокруг, друг на дружке, да в два-три слоя голых трупов лежит?!
— Ну что, твой, что ли?
— Мой.
— Ну тогда забирай…
В могиле что-то глухо стукнуло. Повезло подселенному покойнику — должен был лежать, скрючившись на крышке, а лег в освободившийся и очень даже приличный гроб. А тот, «выселенный», поехал в Москву на «КамАЗе»-рефрижераторе, вмороженный в коровьи туши. Туши пошли на отбивные и котлетки москвичам, труп — экспертам…