Тень королевы, или Слеза богини
Шрифт:
Но на нее я, к сожалению, тоже не похожа. Слишком мелкая. Во всех смыслах.
Во-первых, подкачал рост. Сто пятьдесят пять сантиметров, конечно, считаются в Индии королевским ростом, но я же в России живу. А здесь предпочитают высоких.
Во-вторых, черты лица.
У Маши Шукшиной они крупные. И при этом очень красивые.
У меня мелкие. И не сказать, чтобы художники на старом Арбате хватали меня за руку, умоляя стать их музой.
Крупный у меня только рот. Вот эту часть моего лица я нежно люблю. Тем более, что
Вторая подумала и добавила: «А когда не улыбается — так просто Щелкунчик!»
Так что улыбаться я стараюсь как можно чаще. Тем более, что покупателям моя улыбка тоже нравится. Как научно выразилась тетя Женя, «твоя харизма располагает к тратам...»
Интеллигентка она, что поделаешь?
Вешу я немного: сорок девять килограммов. Но и здесь природа подложила мне свинью. Худой при таком смешном весе я не выгляжу. Наверное, это происходит из-за роста. Была бы я повыше на десяток сантиметров...
Впрочем, ерунда. Сантиметры ничего не изменят. Красавицы из меня никогда не выйдет.
К этой мысли я привыкла настолько, что давно перестала огорчаться. И вообще, как говорит моя бывшая одноклассница и подружка Машка Громова, «главное, чтоб человек был хороший...»
Ей говорить легко. Сама Машка замечательно красивая девчонка, хотя немного располнела после рождения ребенка. Да-да, Машка в свои двадцать лет уже успела обзавестись наследником! Правда, наследовать Димке пока особенно нечего, но со временем...
Я вздохнула.
Нет, поводов для оптимизма Машкин брак не давал. Наверняка она сегодня звонила с одной-единственной целью: рассказать мне об очередном скандале с мужем и спросить совета насчет развода.
Машка относится к тем легко внушаемым людям, которые судят о собственных делах только сточки зрения окружающих. Если окружающие считают, что у них дела идут хорошо, то все прекрасно. Если же нет — пиши пропало.
Именно поэтому Машка, обнаружив в кармане Вовки носовой платок, заляпанный губной помадой, немедленно бросается к телефону и начинает названивать своему штатному психологу. То есть мне.
— У него другая женщина, да? — спрашивает меня Машка, всхлипывая. — Мне развестись, да?
И я приступаю к своим обязанностям:
— С чего ты взяла, что это его платок? Там что, инициалы вышиты?
— Так расцветка...
— Что «расцветка»? Обычный ширпотреб, которого в магазинах навалом!
— А почему он лежит в кармане моего мужа?
— Может, ему кто-то из приятелей подсунул!
— Зачем?
— Чтоб жена не нашла!
— А я, значит, не жена?!
— Ты умная жена! — с напором подчеркиваю я. — Не станешь из пустяка делать глобальные
— Да? — остывая, спрашивает Машка.
— Ну, конечно!
— Значит, ты считаешь, что это не его платок?
— Машка, подумай сама: мужик, который налево ходит, перед приходом домой карманы проверяет?
— Проверяет, — сразу соглашается подруга.
— А Вовка не проверил...
— Не проверил.
— Значит что? — спрашиваю я, как в школе.
— Что? — не догадывается Машка.
— Значит, совесть у него чиста! — втолковываю я.
— Ты думаешь?
— Я уверена.
— Правда?
— Правда.
— Слушай, ну ты просто следователь по особо важным! — восхищается Машка.
Бросает трубку и несется к Вовке мириться и просить прощения.
— Ты бы хоть карманы проверял, — как-то раз не удержалась я от замечания любвеобильному Машкиному мужу.
Мачо повел томными очами и небрежно уронил:
— Ничего... Сами оправдание придумаете.
Незатейливый такой.
Я оперлась руками о раковину и уткнулась носом в зеркало.
Хочется мне подобного семейного счастья?
Подобного не хочется.
А какого хочется? Как у моих родителей?
Я вздрогнула, оторвала руки от раковины и машинально перекрестилась.
К богу у меня всего две просьбы.
Господи, верни мне папочку!
Господи, помоги понять, чего я хочу в этой жиз...
Тут я остановилась на середине слова и схватилась пальцами за платье.
Крестика нет!
Покрестилась я недавно, четыре года назад. Цепочку с крестиком мне подарила моя крестная мама, тетя Женя. Подарок был не слишком ценным, но я им очень дорожила. Перед свиданием с Лешкой я проверила: крестик был на месте. Наверное, пока мы целовались, цепочка расстегнулась и соскользнула в траву.
Что делать?
Я посмотрела на часы.
Начало третьего.
Идти искать прямо сейчас? Ни зги не видно!
С другой стороны, завтра может быть уже поздно. Ранние собачники могут запросто меня опередить.
«Пойду сейчас,» — решилась я. В конце концов, идти недалеко.
Взяла фонарик, проверила, работает ли он. Фонарик работал.
Перед тем как выйти из квартиры, я зашла в спальню.
Папочка мирно спал, слава богу. Во сне его лицо было счастливым, как у ребенка, и я подумала, что ему снится мама.
На цыпочках вышла из квартиры и осторожно прикрыла дверь.
Электрическая лампа разливала по лестничной площадке нестерпимо яркий свет. Почему-то ночью звуки и предметы становятся совсем другими, чем днем. Свет кажется назойливым, темнота — одновременно страшной и интригующей, а каждый шорох заставляет сердце испуганно екать.
Я вышла из подъезда и немного постояла в круге света, лившегося из окон лестничного пролета.
Воздух майской ночи был прохладным. Я пожалела, что вышла без кофточки. Ну, ничего. Найду крестик — и сразу обратно.