Тень красавицы
Шрифт:
– Расскажи о себе, - тихо приказал Михаил.
– Шестакова Анастасия. Девятнадцать лет. Студентка университета.
– нехотя пробубнила я.
– Кем тебе приходиться Медведева Алина?
– продолжил он допрос.
– Кто это? Жена Максима? Он женат на Алине?
– удивлённо спросила я.
– Ты была в её комнате, когда тебя забрали и в её одежде, - сказал Михаил, чуть скривив губы.
– Я впервые была дома у Максима. Он насильно привёз. Опоил чем-то, в кофе. Хотел изнасиловать, раздел. Я пыталась сбежать, попала
– Алина Медведева, не жена, а сестра Максима Медведева. Она тебе, значит не знакома?
– продолжил допрос, совмещённый с сушкой волос Михаил.
– Сестру я видела, но не знакомилась. Ой! Пожалуйста, я больше не могу, лучше отрежьте мне эти волосы совсем. Больно! Сколько можно меня мучить!
– я уже почти заплакала.
Михаил резко прекратил орудовать расчёской и феном, отбросив их в сторону, и прижал меня к себе, впечатав лицо в свою голую грудь. Пахло мылом. Я несколько раз надрывно всхлипнула и замерла. Услышала тихое:
– Не плачь, Синеглазка! Уже всё, я закончил. Ложись под одеяло. Умница. Не дрожи. Произошла ошибка, недоразумение, из-за которого ты пострадала, и я оказался виноват перед тобой, но теперь всё будет хорошо. Смотри, твой кошак волнуется. Спи, давай!
– Пожалуйста, можно мне уйти домой, - с надеждой прошептала я, ловя момент кажущейся доброты.
– Завтра будем разговаривать. Сейчас спи, а то выкину твою чёрную пакость в подъезд.
Я сразу закрыла глаза. Вот сволочь!
Котёнок сейчас стал моим якорем, я никогда его не брошу.
Проснулась я поздно.
Ещё бы! Неделю не мыться и спать на полу, укрывшись пуховиком, а потом попасть в мягкую постель с пуховым одеялом и урчащим котёнком на груди.
Осторожно поднялась с постели, пристроив кота возле подушки, завернулась в одеяло. Прислушалась к ощущениям: бедро ноет, между ног неприятно, кожа головы терпимо, но не трогать. Крадучись, прошла по комнате, нужно найти какую-то одежду. Здесь город люди, хорошо бы сбежать. Под стенкой стоял комод с резными ножками и витым орнаментом по дереву. Чуть приоткрыла. По-моему, нижнее бельё. О! Трусы-боксёры, плевать, что мужские! Распаковала новую упаковку с голубыми трусами и немедленно одела. Открыла другой ящик! Ура! Футболки. Схватила верхнюю, чёрную. Она почти закрыла голубые трусы. В самом нижнем ящике были носки. Одела чёрные, пятка высоко и сами носки как гольфы, но это пустяки. Теперь надо найти обувь, куртку и бежать.
Услышала стук входной двери. Кто-то пришёл. Может, уже кричать «Помогите»? Выглянула в коридор. Это пришёл Михаил с кучей пакетов. Какое разочарование! Он заметил меня.
– Иди сюда!
– позвал.
Иду. Куда мне деваться.
– Как ты себя чувствуешь?
– Михаил раздевался, снимая тёплый пуховик и обувь.
– Терпимо, - пожала я плечами.
Зачем ему моё самочувствие? Скорее бы распрощаться с ним навсегда.
– Я купил тебе одежду. Посмотри.
–
Я забрала молча и ушла в спальню. Не хочу с ним разговаривать. Когда уже я смогу уйти?
Быстро раскрыла пакеты и переоделась.
Нижнее бельё, красивое, с кружевом, дорогое, наверное. Впрочем, мне всё равно! Плотные колготки, мягкое тёплое серое платье, высокие ботиночки с мехом внутри. О! Пуховик! Цвет белый, непрактичный, но красиво, чёрные изломанные линии красиво подчёркивают тонкую фигуру. Надо же и шапочка есть!
Я заплела не расчёсанные волосы в какую-никакую косу и одела на голову шапку.
Всё! Я полностью одета и могу уходить. Взяла кота в коробку из-под ботинок, подложив ему ту самую чёрную футболку, которую одела поначалу сама.
Вышла из комнаты. В коридоре витали запахи еды и кофе. Видимо хозяин возился на кухне с завтраком.
Тихонько прошла к выходу и уже открыла дверь, когда услышала:
– Куда собралась?
– Домой, - я уже готова была расплакаться от невезения.
Михаил заметил мои дрожащие губы и поспешил успокоить.
– Сейчас позавтракаем и я тебя сам отвезу. Тем более нам надо поговорить.
Я продолжала стоять в прихожей сжимая в руках коробку с котом.
– Можешь даже не разуваться, только пальто и шапку пока сними. Пойдём! Быстрее поешь, быстрее поедешь домой.
Я стащила шапку и положила её и пуховик на тумбочку. Разрешение не снимать ботинки, немного успокоило.
Стол уже был накрыт: яичница, овощи, кофе, сыр.
Я села и стала неохотно ковырять в тарелке. Кусок в горло не лез. Котёнок лакал молоко из блюдца.
– А ты не хочешь молока?
– спросил Михаил.
Я только покачала отрицательно головой.
– Настя, ты должна выслушать меня перед уходом.
Я кивнула. Разве у меня есть выбор?
– Из-за Алины погиб мой друг Линг, китаец. Она была под действием алкоголя, когда сбила его на машине. Отец девушки замял дело. Я приказал собрать о ней информацию и узнал, что девица весьма свободных нравов и, главное, продолжает гонять на машине после коктейлей в ночных клубах.
Михаил закурил, поставил пепельницу на подоконник и стал спиной ко мне, глядя в окно.
– У Линга никого не было. Он сирота и свою семью создать не успел. Единственное, что я мог сделать для него, наказать убийцу. Но как? Посадить? Даже, если папаша не вытащит снова, устроит дочурке комфортное пребывание на зоне и из тюрьмы выйдет матёрая преступница. Я решил всё сделать сам. Устроить убийце трудотерапию с обязательным ежедневным воспитательным наказанием ремнём, раз родители не соизволили, и проживание в спартанских условиях. У меня всего две недели отпуска. За этот срок я рассчитывал сломить и, как следует, проучить Алину, попытаться навсегда отбить у неё охоту к пьяным гонкам. Но всё пошло наперекосяк. Так тяжело как эту неделю, мне никогда в жизни не было.