Тень красавицы
Шрифт:
– Почему?
– спросила я, не особо рассчитывая на ответ, просто чтобы поддержать беседу, хотя, если честно, стало интересно.
– Я просто очень сильно любил свою невесту, а она меня - совсем нет, бросила ради другого мужчины. Я был с ней заботлив и ласков, а он жесток и груб. Тогда её выбор казался мне невероятно несправедливым.
– А что изменилось?
– Да, как-то так получилось... Маша, моя бывшая невеста, сильно обидела меня, а я, совсем без причины, обидел тебя, Настя. И, не поверишь, отпустило.
После
– Михаил заметил, как я сильно вздрагиваю иногда.
Когда я отрицательно покачала головой, неторопливо продолжил.
– Я тебя вспоминал эти два года, иногда, и всегда с благодарностью. А ты? Простила меня? Знаешь, я, когда на заводе тебя увидел, захотел что-то сделать хорошее для вас, а тут эта история с пропавшим котом. Я его, кстати, покормил. Тебе понравилась практика?
– Понравилась. А ты как здесь оказался?
– По делам в Благе был, решил тебе визитку свою занести. Может помощь нужна будет или работа. Кто эти ребята? Ты их знаешь?
– Да... Очень хорошо знаю! Это самое страшное. Мои одногруппники, все четверо! А с одним из них мы даже немного встречались перед практикой. Как теперь людям верить? Страшно мне...
– Не бойся, я разберусь. Я тебе должен, малышка.
– Теперь нет. Спасибо за сегодняшнее.
Я не заметила, когда уснула. Мы с Михаилом ещё некоторое время разговаривали, не помню о чём, потом, наверное, стали действовать просроченные капсулы: мой язык стал заплетаться, нить разговора терялась...
Осеннее утро было удивительно солнечным. Было странно, что за окном слышались детские голоса, шум города. Мой мирок претерпел серьёзное крушение, а внешний мир жил своей жизнью и ему было наплевать на мои переживания.
Чёрный предатель тёрся вокруг Михаила выпрашивая колбасу, даже не посмотрел в мою сторону.
– Эх, ты! Трактор! И не стыдно? За кусочек колбаски Родину продашь?
– вместо доброго утра озвучила я своё присутствие.
После случившего вчера и нашего ночного разговора, Михаила я почти не боялась, но всё же некоторая опаска осталась, и сейчас, когда был яркий день и прошёл шок от происшедшего, мне хотелось, чтобы он ушёл.
Михаил успел поджарить яичницу с колбасой и ставил её на стол, прямо в сковороде, подложив разделочную доску.
– Садись, Настя. Доброе утро! Будем завтракать, и надо в отделение ехать, заявление напишешь, - отдавал распоряжения мужчина.
– Какое отделение? Какое заявление?
– в душе рождался протест.
И чего раскомандовался тут? Не хочу я никуда идти. Я уже села, но есть не хотелось. Михаил сунул мне в руки вилку.
– Этих козлов вчера закрыли. Я договорился, что заявление ты сегодня с
Я всё же среагировала на его командный тон и, незаметно для себя, стала кушать.
– Михаил... Я не хочу...
– попыталась воспротивиться.
– А чего ты хочешь? Чтобы они тебя изнасиловали в следующий раз? Или какую-нибудь другую девочку?
Некоторое время мы ели молча. А что на такой вопрос ответишь...
В отделении под кабинетом сидели мужчины и женщины. Одна тихо плакала, подвывая на тонкой, пронзительной ноте. Заметив меня, другая, смутно знакомая, женщина вдруг упала на колени.
– Прости его, девочка! Настенька! Выпил! По глупости! Не успели ведь они ничего!
– Мы заплатим, компенсируем, накажем, прости...
– этот хор голосов остальных посетителей временами перекрывал тонкий страдающий плач женщины.
Я поняла, это - родители парней. Вспомнила, откуда знаю женщину, которая кинулась ко мне. Видела её в поликлинике, куда я с бабушкой ходила. Её сын приводил, там и познакомились. Даже не верится: больную маму приводил в поликлинику, и знакомую девушку валил в пыль и грязь, чтобы изнасиловать. Как это может быть один человек?
Михаил быстро завёл меня в кабинет, закрывая собою от тянущихся молящих рук.
Поздоровавшись с Михаилом за руку, хозяин кабинета сразу распорядился:
– Привёл? Хорошо. А то родственники с утра тут. Адвокатов уже нашли, сейчас тут будут. Садись, девочка, пиши.
Я смотрела в окно, наблюдая, как с клёна за окном падают один за другим яркие жёлтые листья. Осень.
– Я хочу поговорить с ними, с парнями, можно?
Мужчины переглянулись. Михаил согласно кивнул.
– Пусть поговорит.
Полицейский, имя и звание, или должность, которого, совершенно не зацепились в моей голове, распорядился и, через несколько минут, в коридоре послышался шум, мужские голоса, громче запричитали женщины. В комнату ввели ребят. Бледные, испуганные, они не смотрели в глаза, только в пол. Даже странно, что я их так боялась вчера, сейчас они были жалкие и прибитые. Все, кроме Саши. Его взгляд сверкал ненавистью, точнее зыркал, когда не был опущен в пол.
– Почему? Зачем Вы так со мной? Я хочу понять! Как можно было так поступить?
– спросила тихо, когда пришедшие выстроились вдоль стены.
– Папика своего задействовала, шлюха!
– зло проговорил Саша, его приятное лицо было изуродовано жгучей ненавистью.
Михаил поднялся, но я жалобно взглянула на него, отрицательно качая головой. Тогда он спокойно сказал.
– Я не папик. Два года назад у нас были очень недолгие отношения, и я делал Насте предложение выйти за меня замуж, но она решительно отказала мне.
Ребята потрясенно уставились на Михаила.
– Она ребёнка моего убила!
– почти взвизгнул Саша.