Тень Лучезарного
Шрифт:
– Это уже земли герцога Хоспеса или все еще земли короля Тигнума Ренисуса?
– Все еще земли короля Тигнума, – обычно отвечали проводники, и не потому, что, когда появлялась Алка, уже никаких вопросов не возникало, а потому что, хоть и правил восточной частью королевства важный вельможа древнего рода, его земли были частью одного королевства. И вот теперь Игнис крутил головой и вспоминал все, что ему было известно об одном из обломков древнего каламского царства.
Полторы тысячи лет назад, когда воины Лучезарного пробили стены Алки, их продвижение на запад было замедлено не столько сопротивлением воинов Бэдгалдингира и тогдашнего
К полудню первого дня путники преодолели полсотни лиг и остановились в одном из сел, что подпирало своими домами не только окрестные скалы, но и первую из крепостных стен, делящих долину на части. У входа в трактир стоял дозор из полусотни ардуусцев. Их старшина направился было к путникам, но Бибера неожиданно ткнула ему в лицо ярлык и прошипела, что она сестра Церритуса. Старшина замер, затем отступил с поклоном, что-то крикнул, и только после этого из трактира выскочил служка и занялся лошадьми путников. Через минуту, когда путники обосновались в пустом зале, ожидая появления трактирщика, за окном послышался стук копыт.
– Посыльный, – прошептала Туррис, закрывая глаза и прижимаясь к стене. – Не трогайте меня. Я должна зацепиться.
– За что? – хотел спросить Холдо, но Бибера ткнула парня кулаком в плечо.
– Тихо.
– Тут что-то не так, – заметил Игнис, когда в зале появился испуганный трактирщик и даже как будто услышал, чего хотят от него важные гости.
– Быстрее, – крикнула трактирщику Бибера.
– Может быть, кровь? – предположил Холдо.
– Кровь? – не понял Игнис.
– Я чувствовал запах крови всю дорогу, – сказал Холдо. – Насчет магии ничего не могу сказать, но кровь я чувствую всегда.
– И что? – не понял Игнис. – Я и сам видел следы крови на дороге. Может быть, она вся в крови. Снег прошел и теперь идет, скрывает ее. Но я магии не почувствовал.
– Магия… – неопределенно прошептала Бибера и закрыла так же, как Туррис, глаза.
– Ты хищник, Холдо, – прошептала Туррис. – Ты по натуре – хищник.
– Все люди хищники, – пожал плечами Холдо.
– Пожалуй, – кивнула Туррис. – Скажи, медведь – опасный зверь? Хищник?
– Не сталкивался, – нахмурился Холдо. – В Анкиде, я слышал, их можно встретить только в горах, а я сидел на равнине. К тому же у нас своей пакости хватало. Но медведь – опасный зверь. Конечно, хищник.
– А я тебе скажу, что это вопрос случая, – ответила Туррис, наконец открывая глаза. – Если медведь не изведает вкус дичи по случаю, к примеру, попадется ему паданец какой или еще что, то так и проживет до дряхлости непонятно кем.
– Бараном, что ли? – недоверчиво пробормотал Холдо.
– Это
– Что ты видела? – спросила Бибера.
– За стеной трупы, – сказала Туррис. – Лежат в крепостном рву. Их пара десятков. Точнее не скажу, они порублены. Груда костей. Думаю, их волокли по дороге.
– Сэнмурвы? – побледнела Бибера. – Но где они? И как ты определила, что мертвых волокли?
– На отрубленных ногах – обрывки веревок. Еще что непонятного?
– Магии нет, – прошептал Игнис. – Сэнмурвов тоже не видно. Где тот колдун, который вяжет тягостный морок? Его нет!
– Ваши блюда! – засуетился трактирщик, выходя с тяжелым подносом, на котором высилась гора снеди. – Готовилось для славных воинов ардууса, но их меньше, чем думалось, меньше. Да…
– Трактирщик, – остановил Игнис седого калама. – Ответь племяннице своего покойного короля, чего ты боишься?
– Боюсь?
Трактирщик поднял брови, удивляясь странному вопросу, приготовился расхохотаться в недоумении, но вдруг осекся, проглотил ужас, неведомо откуда накативший в его глаза, щеки, задрожавшие руки, и, раскланиваясь, попятился прочь.
– Нет, конечно, нет. Нечего бояться. У нас все ладно. Все ладно у нас. Приходите еще. Угощение за счет заведения…
– Подождите… – Холдо с недоумением плеснул в кубок из бутыли вина, затем капнул чуть-чуть вина на ладони, растер их одну о другую и, закрыв глаза, стал водить руками над едой.
– Мать научила, – буркнул он. – Я спросил как-то у нее, отчего так делают некоторые путники, ответила, что боятся яда.
– Простенькая магия, но верная, – согласилась Туррис. – Однако, если яд в вине, ты не только не распознаешь его в пище, но и вино упустишь.
– Так я не закончил, – поклонился угоднице Холдо. – Для вина есть и второй способ. Глотнуть и выдохнуть через нос. Яд проявится. А ну-ка…
Холдо подхватил кубок и, не обращая внимания на невольную гримасу на лице Туррис, выпил отмеренную самому себе порцию, после чего выдохнул через нос и замер.
– Ты рискуешь, – заметила Туррис.
– Можно было бы и не стараться, – пожала плечами Бибера, начиная есть. – Откуда отрава? Нас здесь не ждали. Вот дальше… Но зачем нас травить? Зная немного Церритуса, я бы предполагала обратное. Пестовать нас до самой встречи, а уж там… Да и то, если я поклонюсь ему…
– А ты поклонишься? – спросила Туррис.
– Теперь я сделаю все, чтобы оказаться рядом с ним с мечом в руке, – прошептала Бибера. – Надо будет, поползу к нему на коленях. Разденусь догола. Стану пятиться в его сторону! Не волнуйтесь, сначала выторгую вам обратную дорогу.
– Которой может не оказаться, – буркнула Туррис.
– А я бы остался, – вздохнул Холдо. – Посмотрел бы вот на это… Как ты пятишься на четвереньках голая к двоюродному братцу. Не подпустит он тебя к себе так. Полюбуется и… Никогда не веди себя так, как не вела себя никогда.
– Ты будешь меня учить? – побледнела Бибера. – У меня убили мать! Он убил мою мать! И я еще не знаю, что с моим отцом!
– У него тоже нет матери, – заметила Туррис. – И я боюсь, что и мать Холдо, и твоя мать, Бибера, по сути, убиты не Церритусом, и не мурсом из Пустоши, а тем, кто ими заправляет. И это, конечно, не отменяет вины самого Церритуса.