Тень Луны
Шрифт:
Несильный толчок оповестил о том, что посадка совершена и пора уже на выход. Ромин взглянул на Анатолия Григорьевича Греченко, который был практически на голову выше его, хотя генерал считался не маленького роста, и направился к выходу. Главный аналитик Особого Отдела, молча, последовал за ним.
Лопасти вертолёта ещё не успели остановиться, шапку сдувало, пришлось её придерживать.
— Генерал Ромин, рад вас приветствовать, — произнёс один из встречающих. Говорил он негромко (двигатели работали относительно тихо), но чётко.
— Вы полковник Ищенко?
— Да,
— Аномалии?
— Да, были замечены… некоторые отклонения в работе скан-средств.
— Толя, к тебе приходили такие данные?
— Нет, — ответил Греченко. Ромин вопросительно посмотрел на Ищенко:
— Мы сообщили об этом два часа назад, — ответил тот.
Евгений Николаевич не видел смысла в сокрытии информации. Безусловно, она была важна, но что изменилось бы, если он узнал не сейчас, а пару часов назад? Может, кто-то перехватывал сообщения, ведь снимки посылались не по инфо-связи? Ромин взглянул на Греченко: на лице аналитика отразились те же мысли.
Тем временем они уже достигли входа в ПИЦ. Свет внутри отсутствовал, но день оказался ясным: солнце более-менее освещало помещения. Генерал на секунду остановился, оглядывая разрушения. Бесспорно, престижу России был нанесён колоссальный удар, но именно в этот момент его волновала судьба пятерых агентов, которые были внедрены в коллектив Исследовательской Базы три дня назад. Самое печальное, что он даже не имел права открыто спросить об этом. Дела ОМБ всегда должны оставаться внутренними делами, хотя к ним нередко примешивается политическая окраска, как сейчас. Несмотря на то, что «Безопасность» была создана в 2097 году, то есть семнадцать лет назад, до сих пор Россия и Запад скрыто соревнуется за право быть ведущей силой в Федерации Северных Государств. Наверное, из-за этого Федерация до сих пор не стала объединительной силой человечества, какой была задумана, но это уже частности.
Ромин опустил взгляд, затем посмотрел на Ищенко и спросил, переступив порог полуразрушенного здания:
— Мне доложили, что уцелели пятеро охранников. Сколько они работают в ПИЦе?
— Около года.
«Значит не мои ребята. Плохо», — оценил Ромин..
— Где они?
— В казармах. Их сейчас опрашивают, но они говорят, что ничего не помнят.
Евгений Николаевич остановился:
— Как не помнят?!
— Они утверждают, что вчера легли спать в казарме, а проснулись сегодня в камере на пятнадцатом уровне, когда их нашёл спецназ. Камера оказалась закрытой снаружи.
— Оружие при них?
— Нет, но они были одеты в форму. Следы пороха на одежде есть.
— То есть они участвовали в сражении, — предположил генерал.
— С высокой долей вероятности.
— Им что? Стёрли память?
— Не могу знать.
Ромин внимательно посмотрел в глаза Ищенко. Тот, безусловно, был немного не в себе, что выдавали нервозность и излишне официальный тон, но Евгений Николаевич знал причину. В глазах
— Где сейчас Павел Корышев?
— На двенадцатом уровне, у Центра Связи.
— О каких аномалиях вы говорили? — спросил Ромин.
— Вы можете спуститься, тогда всё увидите сами. Я не специалист в физике и не могу объяснить всего. Сиинов объяснит лучше.
— Так и сделаем. Как туда попасть? — он мельком глянул на кабину лифта с приоткрытыми створками, на одной из них красовалась тройка отметин от пуль, которые образовывали правильный треугольник, и ответил сам: «Пожалуй, только пешком, электричества нет».
— Это на одиннадцатом уровне. Я вас провожу, но только до поста, мне дальше нельзя…
Спускаться действительно пришлось пешком. Генератор оказался повреждён, и его до сих пор не восстановили. Вместо него энергия подавалась от полевого аккумулятора, который был доставлен полтора часа назад вместе со специалистами из «Безопасности» во главе с Павлом Корышевым. Они провели светокабель по всему пути, и теперь светящаяся верёвка освещала лестницу и этажи подземной части комплекса ненавязчивым пепельным светом.
Лестница была неширока, но здесь практически не ходили. Ниже десятого уровня не пускали даже солдат, но, безусловно, для генерала ОМБ и Главного Аналитика Особого Отдела выставленный пост не являлся преградой, поскольку здесь работали сотрудники местного отделения ОМБ. Ромин и Греченко лишь показали удостоверения. Ищенко остался за кордоном и, как показалось, вздохнул с облегчением.
— Где я вас смогу найти? — спросил Ромин, полковник насторожился.
— Я сейчас хочу направиться в казармы, лично поговорить с учёными и охранниками. Я буду там.
— Хорошо.
Евгений Николаевич и Греченко стали спускаться дальше, на одиннадцатый уровень.
— Что ты думаешь об Ищенко?
— Об Ищенко… — задумчиво произнёс Анатолий Григорьевич. — Он чувствует себя виноватым и загнанным в угол, но думаю, он надёжный человек. Действует разумно. Типичный украинец, судя по акценту и фамилии. Скорее всего, из Донецка или области…
— Ой, не надо подробностей, — остановил его Ромин, чувствуя, что ещё немного, и Греченко вычислит и улицу, и дом по дисперсии света в радужной оболочке глаза.
— Думаете снять его?
— Не я принимаю такие решения, — напомнил Ромин. — Пускай решают другие. У нас свои проблемы.
Они уже достигли уровня лаборатории. Вдоль правой стены лежал светокабель, освещающий коридор. Люди в форме ОМБ собирали улики: гильзы с пола, сплющенные пули выковыривались из стен. И самое невероятное: то, что не было ни одного следа крови!
Вдалеке промелькнул какой-то человек, одетый в белый халат, скорее всего, кто-то из учёных. Ромин и Греченко направились за ним, но окликать не стали.