Тень Луны
Шрифт:
Диана рассмеялась, прошлое ушло с видного места памяти.
— Я хочу увидеть город, пройтись по нему.
— Всему своё время, тебе нужно привыкнуть, а потом мы съездим в город, хорошо?
— Да.
— Я тут купил ещё кое-что, — сказал он и повернулся к небольшой сумке, которую Диана не заметила. Жан достал какой-то вытянутый разукрашенный цилиндр.
— Что это?
— Фейерверк, Ди. Раз устраивать праздник, то на полную катушку, верно?
Она наблюдала за манипуляциями. Он поставил его и взял в руки спички, только сейчас девушка заметила, что снизу цилиндра идёт тоненький шнур.
— Доверяю тебе, — сказал Жан, протягивая коробок.
— Я
— У нас есть ещё две. Зажжём?
— Конечно!
За первой ракетой последовала вторая, которая окрасила небо тысячами красок. Затем хлопки разнесли весть о празднике, а линии внезапно разделились и ещё раз брызнули светом.
— Наверное, так зажигаются звёзды, — посмеялась девушка и взглянула на Жана. Тот улыбнулся и серьёзно произнёс:
— Нет, так зажигается новая жизнь…
Глава 3
Ночь уже опускалась на гигантский мегалополис, когда трансатлантический перелёт завершился мягкой посадкой. Фактически в Москве было уже 3 марта, поэтому Павел усмехнулся, мысленно назвав самолёт машиной времени.
Здание местного отделения ФБР поражало своими размерами, как и все строения этого города до сих пор являющегося одним их финансовых центров мира. Местные многоуровневые небоскрёбы взмывали высоко в небо, впиваясь в тучи шпилями, посадочными площадками и парками, разбитыми на крышах. Мечта технократа — так можно было бы назвать этот город.
Многие города Китая тоже славились своими высотами. Вызвано это было не только количеством населения, хотя двухмиллиардный Китай задыхался на своей территории, но и желанием быть выше. Новая сверхдержава стремилась обогнать всех во всём, и следует признать, во многом Поднебесной это удавалось. Япония и Европа уже давно превратилась в один гигантский мегалополис, где несколько километров леса практически не замечались при переезде из одного населённого пункта в другой. Россия с бескрайними просторами могла позволить себе расти вширь, а поэтому экология в городах была несравнимо лучше, чем во многих других развитых странах мира.
В Америке были свои проблемы: стоимость земли. Исконно причина появления сверхвысотных зданий в XX веке была обусловлена именно большой стоимостью квадратного метра в центре города, и стало выгоднее строить высокие здания, благо, что технологии позволяли решать такие задачи. Простая бухгалтерия вынуждала расти ввысь, позже это стало визитной карточной Нью-Йорка наряду со Статуей Свободы, также как и многочисленные флайеры городских служб и даже частных лиц, которые как нельзя лучше подходили к скоростному стилю жизни современного Нью-Йорка.
Павел поднялся на 34 этаж на лифте в сопровождении двух офицеров ФБР. Встреча прошла в довольно дружественной обстановке и теперь оставалось только побеседовать с тем человеком, ради которого он сюда и прибыл: Кимом Сорусом.
Дверь отъехала в сторону, открывая помещение допросной. Глава финансового гиганта сидел за столом и не был стеснён наручниками. Павел неплохо говорил по-английски и поэтому ему не требовался переводчик. Он
— Не думаю, что вам понравится то, что я скажу, мистер Сорус.
— Я знаю, что вы скажете, — ответил тот спокойно, словно вёл деловую беседу с партнёром.
— И знаете, кто я, — скорее утвердительно, чем с вопросом произнёс Павел.
— Да.
— Отлично, это освобождает меня от ненужных формальностей. Мы можем сразу перейти к делу. Давайте сразу договоримся, что вы мне скажете только правду.
— Давайте сразу договоримся, что я буду говорить только в присутствии адвоката, — фыркнул Сорус.
— Вы не успели с ним связаться до ареста? — удивился Павел. — Вы же знали, что за вами идут.
Ким на секунду потерял сосредоточенный вид, поддавшись удивлению, но затем собрался и ответил:
— Связался, и через несколько минут он будет здесь.
— Предусмотрительно, — отметил Павел. — А вот остальные не настаивали на адвокате, — как бы в укор сказал он. — Вы и вправду думаете, что это вам поможет?
— Я прекрасно знаю свои права, мистер Корышев. Я уже расписался во всяческих бумажках, но без адвоката я ничего не буду говорить. Я уже большой мальчик, а Джулио — хулиган, хоть и крупный, но всё-таки хулиган. Он сам виноват.
Павел мысленно вздохнул: тяжело будет говорить с таким человеком, но он уже был готов к трудностям.
— Что ж… будем ждать…
Корышев отошёл от Соруса, а затем вернулся и сел напротив него. Павел волновался: этот орешек мог оказаться не по зубам, ведь Ким — человек с огромным влиянием и финансовыми возможностями, и от него можно было ожидать любых подвохов.
«Эх… Если бы он был гражданином России, то это существенно упростило бы дело… А так, дела международные… дополнительные проблемы».
— С вами уже говорили люди из ФБР? — спросил Павел. Ким внимательно посмотрел на агента и повторил:
— Я буду говорить только в присутствии адвоката.
— Запись ещё не ведётся…
— Всё равно, — бесстрастно произнёс Сорус.
Изнутри начала всплывать какая-то неудержимая злость. Корышеву так хотелось взять этого самодовольного толстосума за волосы и ткнуть носом в тела убитых сотрудников Исследовательского Центра. Презумпция невиновности, права человека — слова из демократического гуманистического начала человечества. Как иногда хочется отбросить эти понятия, чтобы закончить дело, выбить показания, посадить или даже отомстить. Где был гуманизм, когда боевики Макса врывались в помещения охраны, где был гуманизм, когда миротворцы отбивались от превосходящих сил противника, погибая за незнакомых людей в далёких странах? Теперь их тела покоятся на кладбищах страны, а матери, жёны и дети оплакивают, стоя у каменной плиты с именем любимого человека — единственное, что досталось им: память. Часто в такие моменты задаёшься вопросом: а не имеет ли право на существование вендетта? Может быть, взять этого типа и напомнить о том, что играет он с человеческими судьбами, а не картами или фигурами на шахматной доске? Но тогда чем мы будем отличаться от него же самого? Только выбранной стороной этого бесконечного противостояния? Иногда Павлу искренне хотелось забыть о кодексе и просто обрушить всё на этого «невиновного». Корышев знал, что себе никогда этого не позволит, но всё же желание никуда не уходило.