Тень на камне.....
Шрифт:
– Привет, Лидуша, – окликнул ее Игорь. – Познакомься с нашим гостем. Сергей – историк. Вот, захотел посмотреть, как на самом деле собираются те материалы, из которых они потом делают столь далеко идущие заключения по части жизни человечества в далекие эпохи.
Лыков обменялся рукопожатием с легко поднявшейся со складного табурета женщиной.
– Ваше желание может оказаться опасным, – сказала она красивым контральто, улыбаясь и глядя на него проницательными серыми глазами.
– Почему же? – усмехнулся он.
– Наша работа по структуре похожа на айсберг. Основная часть скрыта от глаз посторонних, она происходит в лабораториях.
– Ну, мы, историки, строим свои гипотезы не только на основании данных археологии, хотя, не спорю, они очень важны. Кроме того, я знаком со спецификой вашей работы, так как уже бывал на раскопках.
– Где, если не секрет?
– В Крыму и в Каппадокии на раскопках Хаттусы.
– О, это интересно, а вы?.. – но что Лидия хотела спросить, осталось неизвестным, поскольку в этот момент из находящегося в правой части пещеры квадратного отверстия, в которое спускались, извиваясь, электрические провода, послышался грохот и оттуда высунулась голова в каске с прикрепленным к ней фонарем, впрочем, тут же нырнувшая обратно.
– А-а, проклятье, я уронил его, – послышался сдавленный низкий голос.
Все трое столпились у отверстия.
– Это Аркадий Чертков, – бросил Игорь историку и громко крикнул в темный лаз, из которого пробивались сполохи света. – Что случилось, Аркаша?
Вместо ответа в проеме показался здоровенный камень с округлыми краями, в центре которого красовалась белая этикетка, а затем послышался хриплый голос Черткова:
– Эй, кто там, помогите вытащить эту штуковину.
Мужчины ухватили тяжелый камень с обеих сторон и осторожно положили на пол.
– Э-э, да тут никак надпись, – воскликнул Игорь. – Здорово. Теперь наконец опять будет работа для Олега, а то он уж затосковал.
– А он что, специалист по эпиграфике? – поинтересовался Сергей, рассматривая неровную словесную вязь, выбитую на плоском камне.
– О да, Олежка специализируется на семитических языках, он отличный дешифровщик набатейского, – живо отозвалась Лидия. – Правда, до сих пор, Игорь прав, для него было мало работы – нам всего трижды встретились надписи, и то лишь одна относится к времени Набатейского царства, а остальные более поздние. Кстати, надпись набатейского периода была на похожем камне, только несколько необычном – он весь разрисован черными поперечными полосами. Мы еще гадали, кто и зачем это сделал. Помнишь, Игорь? Олег предположил, что это часть какого-то набатейского обряда.
– Угу, – кивнул Марков. – Хотя религиозная обрядность набатеев нам почти неизвестна, не исключено, что Олег прав: кому и знать, как не ему…
– Да уж, будь Сироткин сейчас здесь, я бы его самого заставил тащить этот булыжник, – проворчал Аркадий, который тем временем выбрался наружу и присоединился к ним. – Уф, ну и запарился я, пока его выволок.
После короткой процедуры знакомства с Лыковым Чертков направился к ноутбуку, бросив на ходу:
– Не ждите меня. Я только занесу в дневник номер квадрата, где нашел камень.
– Мы сейчас работаем на втором уровне, – объяснил историку Игорь, пока они осторожно спускались по стремянке, – а вообще тут не меньше тринадцати культурных слоев.
– Так много?
– А что ж тут удивительного? В этих местах люди живут около пяти тысяч лет.
Внизу работа кипела вовсю. Наибольшую активность проявляли трое раскопщиков-арабов,
– Честно говоря, я не понимаю, что здесь можно изображать, – наконец, не выдержав, сказал ей историк. – Да и зачем, раз есть снимки?
– Но это же совсем другое, – улыбнулась Дина, глядя на него широко раскрытыми глазами почти фиолетового цвета. – Снимок запечатлевает настоящее, а рисунок восстанавливает прошлое. Моя задача – на основании имеющихся следов показать это место таким, каким оно было, когда здесь жили люди. Ведь это сегодня, когда вы входите в исторический комплекс, минут пятнадцать приходится идти по пустынной насквозь продуваемой равнине. А две тысячи лет назад Петра являла собой большой цветущий город-сад.
– Сейчас в это трудно поверить, – медленно проговорил Лыков, в памяти которого вновь возник так поразивший его вид бесконечного каменного моря.
– Тем не менее так было. Петра утопала в зелени: здесь росли абрикосы, маслины, инжир, а вокруг города на десятки километров простирались плантации финиковых пальм, виноградники, поля пшеницы и ячменя…
Глава 4
Заходящее солнце уже коснулось края самой высокой горы каньона, окрасив раскинувшиеся вокруг скалы в зловещие кровавые цвета, когда усталый всадник достиг предместий Рекема. Сбавив темп, он закинул за плечо сбившуюся от ветра полу лацерны – широкого плаща из темно-золотистой овечьей шерсти – и окинул взглядом окрестности. Бесконечные стада верблюдов, коз и овец, пасущихся вокруг набатейских шатров, сплетенных из пальмовых листьев, уступили место зеленеющим полям ячменя и пшеницы, виноградникам и финиковым рощам, среди которых все чаще попались сложенные из камня небольшие дома. Проскакав мимо расположенных справа от дороги трех огромных каменных кубов, украшенных глубокой резьбой, путник удовлетворенно кивнул.
– Ага, вот и они – три блока с этим странным орнаментом, похожим на вороньи следы, – тихо пробормотал он и переключил внимание на левую сторону, где поднявшийся ветер лихо трепал пушистые ветки финиковых пальм. Вскоре очередная плантация закончилась и Марк Марций Молест, сотрудник секретной службы Римской империи, наконец достиг места назначения. Два портика, один над другим вырезанные прямо в покатой скале, примыкающей к дороге, служили входом в недостроенное здание. Нижнюю часть, выполненную в форме триклиния, украшали шесть колонн в дорическом стиле, но ниши для статуй пока пустовали. Верхний этаж представлял собой четыре конических обелиска, высеченных в глубине скалы, с входом посредине. Еще не оснащенные дверями входы, включая два боковых в нижнем секторе, зияли чернотой. Повсюду, мешая проходу, громоздились кучи камней и песка, не убранные строителями.