Тень Нерона
Шрифт:
Похоже, Ири приняла его улыбку на свой счет.
– Ладно, ладно, я тебя прощаю, – объявила она. – Хороша бы я была, если бы поверила что ты – патриций. Но обещай больше не врать наивным девочкам.
– Вы тут устраиваете что-то вроде охоты на этих ребят с Лация? – спросил Корвин. Его вдруг стала забавлять дерзкая глуповатость Ири и ее уверенность. Похоже, она даже мысли не допускала, что может ошибаться.
– Неженатый патриций – главный приз, – ехидно заметила Верджи. – Ири каждый день тратит три часа на макияж и десять тысяч кредов в неделю – на тряпки. Обещала, что к концу года непременно добудет
– Зато ты ничего не получишь, – парировала Ири.
– Это почему? – спросила Верджи.
– Чтобы гоняться за неженатыми патрициями, нужна другая косметика. Да и купальник стоит надеть совсем другой. Неужели ты думаешь, что можно подцепить патриция, разгуливая в бабушкином купальнике?
Договорить она не успела: от удара кулаком слетела со стула и, грохнувшись на пятую точку, уехала по идеально ровному полу метра на три. Несколько секунд она сидела неподвижно, растерянно хлопая ресницами.
– Идиотка! Психованная! – Ири вскочила и стремглав унеслась с террасы.
– Хороший удар, – похвалил Корвин. – Но здесь наверняка всюду есть камеры наблюдения. Она может подать на тебя заявление в полицию.
– Не подаст. – Похоже, Верджи была в ярости, ноздри ее тонко очерченного носа дрожали. А глаза… Корвин был уверен, что они должны метать молнии. Но Верджи опустила взгляд и упрямо разглядывала пустую чашку.
– Почему?
– Мы – подруги.
– И каждый день деретесь? – юноша был несколько обескуражен. Спору нет, в его детстве девчонки часто дрались, но то были рабыни с плантации барона Фейра.
– Не каждый. Но иногда случается. Я люблю драться, – призналась Верджи. – А ты?
– Не особенно. Хотя иногда приходится.
– Я все детство дралась. У меня было двое братьев. У нас каждый день в саду кипели сражения. Андре, Винсан и я… – Она вдруг помрачнела и подавила вздох. – Ири – хорошая девчонка. Просто характер у нее сволочной. Завтра мы помиримся, – пообещала Верджи. Похоже, ей было неловко оттого, что Марк оказался свидетелем потасовки.
– Ты тоже ловишь патриция? – спросил он со смехом.
– Слушай, не говори ерунды. И потом… – она скорчила презрительную гримасу. – Мне патриций ни к чему.
– Вот как? Мы такие гордые?
– Нет. Мне попросту запрещен въезд на Лаций. Я должна всю жизнь провести в колониях. Эта – лучшая. Но ведь есть еще такие как Петра. Ты бывал на Петре?
– Лично я – нет. Но мой дед воевал там. Ужасная планета с разреженной атмосферой. Жить можно только в купольных городах.
– А я была, – сказала Верджи. – Хотела сделаться петрийским наемником.
– У тебя отличный удар правой. Тебя бы взяли, – засмеялся Марк.
– Мне не понравился их обряд посвящения. Поэтому я выбрала Острова Блаженных.
“Кто она такая? Незаконная дочь какого-нибудь патриция, лишенная ноши, но сохранившая гордость и надменность предков? Или ее родители – причем оба – совершили государственное преступление, и вся семья была выслана с Лация, – внезапно ожил голос предков. – Их дети после шестнадцати должны находиться под постоянным контролем”.
Корвина это открытие должно было бы оттолкнуть. Но не оттолкнуло. Напротив, проснулось жгучее любопытство – захотелось непременно узнать, почему девушка оказалась высланной из метрополии
– Пойдем, прокатимся на главной горке, – предложила она.
Корвин посмотрел на вершину скалы, откуда, совершая один поворот головокружительнее другого, спускался полукруглый желоб. По нему, оглашая окрестные горы визгом и воплями восторга, мчались вниз на амортизационных подушках любители приключений. Снизу этот спуск казался смертельно опасным. На самом деле замечательная горка ничем никому не грозила, зато гарантировала бешеный выброс адреналина в кровь.
– Идем, – Марк поднялся. – Но, похоже, там теперь уйма отдыхающих.
– Не страшно! Мы их всех растолкаем! Сядем на одну подушку, спустимся вместе. Так интереснее – могу тебя заверить. Подушки рассчитаны на двести килограммов. Вперед! На абордаж!
– Тогда она нас выдержит. Надеюсь, я не слишком растолстел! – юноша попытался выпятить свой плоский живот. Его спутница рассмеялась. Но он был уверен, что Верджи смеется и шутит как-то через силу. Будто роль, которую она выбрала, с каждой минутой ей нравилась все меньше.
Они направились в площадке с лифтами – подниматься на гору. В соседнюю кабинку забежали две девчонки и парень – прекрасно сложенный широкоплечий блондин с профилем античного героя. Загорелые девчонки с идеальными фигурками смеялись, поочередно обнимали и целовали своего красавца, а потом друг друга. Видимо, вся троица уже успела скатиться с горки, потому что они тащили с собой три оранжевые пухлые подушки. Тем, кто скатывается в первый раз, амортизаторы выдавали наверху.
Две кабинки двигались почти параллельно. Марк со своей спутницей отстали от соседей на полметра – не больше. Верджи внимательно посмотрела на красавца и его спутниц, отвернулась. Полдень еще не наступил, склон горы и кабинки лифтов находились в тени. После жаркой террасы кафе здесь было довольно прохладно. Корвин заметил, что его спутница дрожит. Верджи вцепилась в поручень и, запрокинув голову, смотрела, как приближается макушка горы. Ее взгляд был прикован к причудливой арке, под которой начинался полупрозрачный желоб аттракциона.
– Надо вернуться, – вдруг сказала она.
– Ты же обещала: мы будем вместе. Или ты боишься? Смешно! Спуск совершенно безопасный.
– Нет.
Корвин видел, как побелели костяшки ее пальцев, сжимавших поручень.
– Мы что же, сядем в кабинку лифта и отправимся обратно? – спросил Марк. – Над нами будет хохотать весь аквапарк.
Он проводил взглядом пустую капсулу, что промчалась вниз за новыми искателями приключений.
– Да, – выдавила Верджи. – Очень осторожно. Не привлекая внимания. Мы вернемся. Как только доедем до верху, и двери откроются, сразу нажимай на спуск. Но не раньше. – В ее голосе больше не было шутливых интонаций. Она говорила серьезно и зло. Отдавала приказы.