Тень обратной стороны Луны

Осадчук Анна

– Ну, так как? – настаивала Таис, заглядывая папе в глаза, – поиграешь? Октавиан со мной играть не хочет, – и она обиженно сморщила маленький, слегка вздернутый, как у папы, носик.

– Бадминтон – скучная игра, – серьезно и сурово высказал свое мнение шестилетний Октавиан, – и вообще, это игра для девчонок! А я люблю кататься на велосипеде или самокате, плавать под водой и ездить на своей машине. А еще я люблю ходить в поход с папой!

– Ты молодец! Настоящий пацан! – счастливо улыбнулся Алекс, взъерошил малышу волосы, поднял и несколько раз подбросил в воздух, а мальчишка, совсем не боясь, раскинул руки и словно взлетал, когда отец его подкидывал, а когда тот его ловил, малыш цепко хватался ручонками и когтями

за него, будто птенец большой птицы, который учится летать.

– Эй, да ты весь в дедушку, улыбнулся Алекс, мой серебряный орленок. Однажды ты научишься летать.

– Как это? – захлопал голубыми глазищами сын.

– Потом узнаешь, – улыбнулся Алекс.

– Папа, пап, – обеспокоенно позвала ревнивая Таис, – пожалуйста, пойдем со мной в комнату, поиграем хотя бы в шахматы, со мной совсем-совсем никто не играет, меня никто никогда не слушает, вам же всегда некогда, – и потащила его за руку в свою комнату. Там, на нежно розовом пледе лежали декоративные с одной стороны плюшевые, а с другой украшенные блестящими пайетками, подушечки с изображениями сказочных героев или персонажей мультиков. На одной из них была воющая на луну волчица, а с другой стороны прекрасный демон.

– Откуда у тебя такая подушка, милая? – удивленно спросил Алекс.

– Мне мама купила. Я попросила маму в торговом центре сделать рисунок на подушке на заказ и она сказала, что я могу выбрать, какой хочу.

– Ты захотела подушки с пайетками? Они, наверное, колятся, когда на них лежишь?

– Они с обратной стороны плюшевые.

– А сторона с пайетками для красоты? Она блестит.

– Не только, пайетки можно гладить рукой туда и обратно, при этом они меняют цвет и они такие шершавые – я так успокаиваю нервы.

– Ну ка, дай попробую! – попросил Алекс дочку.

– У тебя не получится.

– Почему?

– Ты слишком сосредоточен, надо быть более расслабленным.

– Я могу быть расслабленным!

– Ну, тогда возьми подушку и попробуй поводить рукой.

– Да, действительно приятно шершавые и такие прохладные…

– Вот видишь? Я же говорила!

– Это ты попросила нарисовать на подушке рисунок воющего волка?

– Папа, это не волк, а волчица! – возразила Таис.

– Откуда ты знаешь?

– Это сразу видно, я не понимаю, как ты не заметил! – удивилась девочка.

– А зачем тебе демон, дочка, тебе ведь всего девять лет?

– Папа, я уже не ребенок, а демон очень красивый, – подняв голову и серьезно посмотрев в лицо Алексу, ответила Таис, а затем залезла на кровать и стала кувыркаться на ней, словно щенок.

– Вся в мать, – пробормотал Алекс.

– Папа, что ты там шепчешь, иди сюда, будем с тобой бороться! – крикнула ему Таис.

– Уже иду! – откликнулся Алекс и поспешил к дочери. Несколько раз в неделю он играл с дочкой в шахматы и она совершенно серьезно следила, чтобы он не пропускал их совместные игры и не лишал своего внимания, а иначе она считала это оскорблением и весьма категорично и четко, громким голосом объявляла, что «ее никто не любит, никто не слушает и никто с ней не хочет играть». Таис была весьма настойчива и этим очень походила на свою покойную бабушку Александру. Кроме занятий шахматами, она с первого класса занималась в студии рисования и дизайна, а также старалась копировать все работы, что рисовала ее мать, кроме того помогала матери в ее магазинчике подарков – тоже делала открытки ручной работы и потом они вместе с Марикой их продавали. Таким образом, Таис сама уже зарабатывала свои деньги. Но больше всего ей нравилось рисовать персонажи различных сказок и мультиков и у нее это отлично получалось. Марику это просто восхищало, потому что сама она такое никогда не умела – ее коньком была пейзажная или декоративная живопись, а не персонажи. Марика гордилась дочкой и надеялась, что когда она вырастет, то будет работать

над созданием мультиков. Кроме того, дочь любила танцы так же сильно, как ее мать и занималась в танцевальном кружке, а также в театральном и кружке пения. Дочь не воспринимала обучение всерьез, хотя многие занятия проходили в школе в игровой форме, чтобы детям было интересней и они меньше уставали, но Таис все равно время от времени приговаривала «что-то там скучновато». Она уже начала задавать вопросы о жизни и устройстве мира и для нее Марика специально сочиняла детские стишки, объясняющие мир в забавной форме, увлекательно, чтобы шустрой и непоседливой девочке было интересно. Она усаживала дочку рядом с собой и читала ей, тайком наблюдая, слушает та ее или нет:

«Блюдечко с яблочком в радужке глаза в мир выпускает прекрасные сказки:

Мир преломляется весь через призму обще-единого организма…

Меридианы и параллели, земного шара округлая прелесть

В прорубь упала маленькой лункой, будто монетка счастья под купол.

В кругленьких линзах на микроскопе круглые атомы в тесных решетках

Чутко дрожат, как биенье сердец круглого мира в звёздном кольце.

Мистика круга на сковородке жарит яишницу с кругом в середке,

Круглыми кольцами репчатый лук, а по нему планеты бегут.

По наслоеньям лука галактик кольцами космоса сок протекает —

Шлют нам приветы далекие звезды формой, структурой, системой, вопросом?»

– Ну как, ты что-нибудь поняла? – спросила Марика дочку, но вместо того, чтобы задуматься, о чем это стихотворение и поговорить об этом с матерью, дочка тут же подскочила и побежала сочинять похожее стихотворение, только свое и о том, что ее саму интересовало, быстро записала его на бумагу, поднесла матери и спросила:

– У меня нормально получилось? Посмотри, мама, я тоже написала!

И Марика прочла:

«Что же мне в гладком испытанном круге? – мячик резиновый скачет упруго,

Дырка от бублика, теннисный шарик, ночью по небу меж звезд пролетает…

На горизонте далёкая точка – шляпка от гвоздика или грибочка

Прочно прибила время на стену – стрелки бегут, словно конь по арене.

Кругло-оранжевые апельсины танго играют на клавесине,

Скрипка дополнила аккордеон, круг барабанный в танец влюблен».

– Да, очень хорошо, ты молодец, – похвалила ее Марика, подозрительно глянув на дочь и тихонько вздыхая, – но главное, в стихотворении ведь должен быть смысл!

– А он у меня есть и очень большой! – возразила Таис.

Ну, на это уже ответить матери было нечего. Марика называла слишком энергичную, прыгающую и топающую, вечно чумазую Таис в домашнем кругу своим «сладеньким кабанчиком» или «лисой», что, считающая себя совершенно взрослой Таис хладнокровно пропускала мимо ушей.

– Ты очень красива, прошу тебя, перестань бегать и падать, актрисы со шрамами никому не нужны! Учись петь, говорить и держаться на сцене. Если ты сможешь стать актрисой или моделью, то у тебя будет интересная и увлекательная, красивая жизнь, – уговаривала дочку Марика.

– Мам, а разве у тебя плохая жизнь? – не моргнув глазом выпалила дочка, такая же шустрая и острая на язык, как и ее бабка Александра.

– У меня жизнь «нор-маль-на-я», – по слогам произнесла Марика, – но я, к сожалению, не талантлива, а вот ты можешь стать известной актрисой с твоим обаянием и красотой! Но ты совершенно не хочешь учиться и постоянно разбиваешь коленки! Все, чего ты хочешь – это гулять или играть! Других слов ты не знаешь. Знаешь, как мои родители говорили мне?

– Сделал дело – гуляй смело, – вялым и скучающим, мертвенным голосом произнесла в нос, намеренно растягивая и коверкая слова, Таис и приняла понурую, мученическую позу, сгорбившись и опустив вниз голову и руки.