Тень одиночества
Шрифт:
Но её останавливает дизайнер, выросший, как извне, одергивая за руку. Он неуклюже теребит в руках вариант обложки журнала, старается что-то сбивчиво сказать:
– Я понимаю, наш журнал, он о досуге известных людей, прогон темы о «Блестящих с РУБЛЕВКИ»… Маячит перед ее глазами, забегая на шаг вперед перед ней, размахивает макетами. – Но надоело, же всем слюну пускать на страницы журнала. МАРАЗМ! Ничего светлого! ОДИН БЛЕСК, а мы вроде бы, как все живущие в тени: «ГОЛЬ – ПЕРЕКАТНАЯ».
Она вымученно всматривается в его лицо, хлопает по плечу, требовательно произносит:
– Я тоже так
Он порывается что-то пояснить, поправляет съехавшие вниз очки на переносице. Она жестом приостанавливает порыв.
Отмахивается головой, вслух холодно произносит:
– Займитесь! Мне Вами заниматься, к сожалению некогда, извините!
Слышен скрип, вновь прибывающего лифта.
Она отворачивается, входит в лифт, исчезает в подъеме.
Людмила выходит на своем этаже, заходит в свой кабинет. Он по последнему слову дизайна с выходом на комфортабельную террасу.
Возле большой стены стоит кожаный диван, посередине стол, за ним винтовое кресло, рядом со столом два кресла для гостей. Около окна стоит экзотическое растение в массивном горшке.
Она увесистым шагом шагает по кабинету, резко бросает сумочку на стол.
Вслух суетливо поясняет:
– Прости, только что вошла в свой кабинет, одну секунду, бегло просмотрю бумаги. Людмила пересматривает бумаги.
Резко открывается дверь, вальяжно входит, как к себе в кабинет, главный редактор – Генрих. Он проходит к столу, обиженно говорит:
– Мамочка! Почему опаздываем? В шутку, с ехидством в голосе присовокупляет: – Ты мне изменяешь, если я не знаю причину твоего отсутствия на работе. Генрих смотрит на часы, стучит пальцем по циферблату. С сарказмом в голосе спрашивает: – А, сдача журнала, как всегда на мне?! Если ты плохой директор, то зачем мне это надо, а?! Подходит к ней, хочет сесть в кресло, пытается посадить ее к себе на колени. Она изворачивается, уходит на террасу.
Он с безразличием падает в «долгожданное» кресло.
Людмила Ивановна в глубокой задумчивости стоит на террасе смотрит вдаль.
К ней подходит Генрих, пытается обнять. Она его отталкивает.
Он разворачивается, не оборачиваясь, машет жестом назад «Прощай», на ходу говорит:
– Я тебя больше не люблю! Мы поссорились навсегда. Не звони мне, «Снежная Королева»!..
Он исчезает в проеме двери.
Его влекло в рутину города на Неве, кажется, что он его принял, подсказывает, как в нем жить, а жить надо – свободно.
Он зашел в ближайший уютный ресторанчик, каких в последнее время, стало так много, что, уже не обращаешь внимания на их влекущие названия. Войдя, сразу, же оценив современный интерьер обстановки, ощутив уют и комфорт своей эпохи, а не провал в 19 столетие, внутренне успокоился, все говорило, что голодным здесь он, уж, точно не останется. Запахи были знакомыми и родными, так как этот ресторанчик славился русской кухней.
Генрих, перехватив взгляд девушки – администратора, предугадав ее желание найти ему свободное место, охотно согласился, последовав
И пусть это кажется извращением, но хотелось – всего много и насыщенного. Наверное, было истощение от жизненных перипетий, и не только моральное. Хотелось расслабиться, размягчить извилины, чтобы наконец-то, появилась бы, та долгожданная «белая полоса». И по этому поводу, не грех быть немного в пьяном угаре, стирая черные и серые пятна из своей жизни, рисуя будущее в ярких и красочных тонах. А почему бы и нет?! Когда-то и они рисуются нами или нам кем-то свыше…
Да будет так! Да здравствуют белые полосы в нашей жизни!
Напившись, наевшись, наконец-то, он освободился от мыслей, что жизнь – серый ком… Генрих, вдруг осознав, принял, что она, жизнь – прекрасна!
Он свободен, больше он не войдет в стены редакции. Где он в дальнейшем будет работать? Генрих пока еще не знает, но ему так легко и комфортно в жизни, словно сброшены цепи и разрушилась между ним и будущим стена, сравни «Берлинской»…
…Он был в ванной, когда позвонил Борис и начал изливать душу, что он устал жить не своей жизнью, прятать свои отношения с Мадам Помпадур. Она прекрасная девушка! Вот немного приболела, так он ее лечит, а она, капризуля, не хочет пить витамины…
И вообще ему нравится то состояние влюбленности, пусть в настоящую стерву, но и она, кажется, любит его, Бориса, вот и сейчас кусает своими острыми зубками за ушко.
Им нравится жить свободно дыша. Как бы, между прочим, спросил:
– Как дела?! Генрих ответил:
– Уволился.
На что, Борис громко рассмеялся и сказал:
– Нам бы – Вам! Все к лучшему! Он признался, что ему предложили должность – креативного продюсера на русскоязычном телеканале в Германии, и что он согласился. А стало быть – квартира в распоряжение Генриха и бывшая должность, тоже его. Он, Борис, договорится! Передав привет от Мадам Помпадур, откланялся.
Генрих с облегчением вздохнул, кажется, его жизнь хочет наладиться. Про себя подумал: «Не бывает – худа без добра!»
Он входит в зал, спеша идет к столу, садится на кресло, включает компьютер. Сидит в ожидании загрузки.
Звонит мобильный телефон.
Он смотрит на монитор «ИРИНА»… Генрих удивлен, резко включает телефон, слушает…
– Ты почему не перезвонил?! Когда приедешь?!
Он улыбается, не веря своим ушам, тихо, вкрадчиво спрашивает:
– А, ты меня еще ждешь?!