Тень от загородного дома
Шрифт:
– Следит за нами.
– Мы собирались скоро свадьбу сыграть.
– Что же ты мне никогда не говорил, что у тебя невеста есть?
– А что это изменило бы?
– Возможно, сегодняшнего конфликта не произошло бы.
– Да уж, ты постаралась на славу!
– Надеюсь, ты не пожалел, что сменил в постели Софью на меня?
– Ты не дашь пожалеть.
– Вот и не распускай нюни. Все идет, как должно идти.
Валентин ничего не ответил. Вероятно, Дарья была права. Лучше плыть по течению, чем бороться с ним. И все же Ганилевский чувствовал себя скованным и раздавленным. Дарья опутала его своей паутиной, из которой у него не хватало сил вырваться. По телу разливалась вялость. Нажав на акселератор, Велинская оставила далеко позади машину Софьи. Подъехав к дому, где жил врач, из салона авто не вышла. Удержала Валентина. Ждала, когда появится машина Софьи. Скоро ее авто показалось на углу дома. И тогда Дарья выпрыгнула на асфальт. Вытащив свой портфель, врач тоже вылез. Она взяла его под локоть. Ей хотелось утереть нос Софье, показать, как той далеко до нее. Обычная женская самовлюбленность.
Пулей взлетела на этаж и позвонила в дверь. От негодования вся дрожала, палец на кнопке звонка от напряжения дергался, в больших глазах стоял туман. Подумав, что вернулась Дарья, Валентин пошел к двери, не одеваясь. Раскрыл, и в грудь ему ударилась Софья. Увидав перед собой голого жениха, взвизгнула с такой ненавистью, что в висках застучали барабаны:
– Кто эта шлюха?! Кто она?! Ты тварь! Ты отвратительная тварь! Где ты ее нашел?! Ты обо всем пожалеешь! Я не прощу тебе этого! Ты за все ответишь! Ты ответишь за все! – Она сильно ударила его по лицу, так сильно, что он отшатнулся и схватил ее за руки.
В его глазах появилось страдальческое выражение, он так не хотел, чтобы она сейчас обнаружила его в голом виде. Впрочем, это уже ничего не меняло. Глупо, но он стал беспрерывно твердить:
– Я не хотел этого. Я люблю только тебя. Поверь. Я не хотел. Но она сумасшедшая.
Однако его слова еще больше взорвали Софью. Ее возмущению не было предела. Она вырвалась из его рук, и по лицу Валентина захлестали новые пощечины. А потом пальцы сжались в кулаки и стали бить куда попало. Ее ярость кипела. Вырывалась наружу злым шипением:
– Ты отвратителен! Ты ничтожен! Ты уродина! Циничная тварь! Я убью тебя!
Пытаясь что-то блеять в ответ, Валентин хотел обнять ее, но она сильно оттолкнула его и бросилась вниз по ступеням. Все произошло так стремительно, что он, придя в себя и выглянув за дверь, не увидел Софью. Мучительно застонал, прикрыл дверь, присел около нее и бездумно затих.
5
Первые дни после происшествия в квартире у Ольги возникло чувство опасности. Она опасалась окружающих людей, опасалась смотреть им в лица, в глаза, разговаривать с ними и как бы пыталась прятаться за спины охранников. Никак не хотелось верить, что ее могли загипнотизировать, однако другого объяснения не находилось. Ей всегда казалось это чем-то нереальным и странным, что никогда не сможет коснуться ее. Ан случилось. И это напугало и насторожило. Но рядом с Глебом она чувствовала себя спокойно. Даже охрана, которой окружил ее муж, не вселяла в нее такую уверенность, как Глеб. Время шло. Все постепенно входило в свое русло. Сейчас они заехали поужинать в ресторан. На Ольге были надеты легкая салатовая блузка и юбка темной зелени. Они подчеркивали стройность ее фигуры. Глебу нравился этот наряд. Впрочем, ему нравилось все, что она надевала. Ее безупречный вкус всегда поражал его. Он доверял вкусу жены настолько, что никогда без нее не покупал себе ни рубашек, ни галстуков, ни костюмов. Впрочем, и всего остального не покупал также. Все покупки лежали на ее плечах. Его дело было чисто мужское – зарабатывать деньги на приобретения. Глеб облачен был в темно-синий костюм и белую рубаху. Без галстука. Лето. Жарко. Не до галстука. Даже пиджак часто приходилось снимать с плеч. Заказ быстро принесли, и они, сидя друг
– Глеб, это ты?
– Да, это я, а кто говорит? – Корозов не узнал голос, но ему показались знакомыми интонации.
– Ты не узнал меня, Глеб, это Римма Дригорович! – Тон был взволнованным, слышалось учащенное дыхание.
Удивившись и несколько замешкавшись, не понимая, почему вдруг она звонила ему и откуда могла знать номер его телефона, Глеб тягуче произнес:
– Римма? – сделал короткую паузу. – Вот теперь узнал. – И недоуменно посмотрел на Ольгу. Могла бы быть хоть какая-то логика, если бы Римма позвонила его жене, – все-таки та отвезла ее в больницу и потом проведала. Но он-то здесь просто сбоку припека. Случайный свидетель. Ни друг, ни знакомый, вообще никто. Так, пересеклись на торжестве у Млещенко, да еще при жизни ее мужа где-то виделись разок.
– Ты не мог бы срочно приехать ко мне, Глеб? – торопливо и сбивчиво произнес голос Риммы.
Не сразу Корозов воспринял ее вопрос, потому что все еще никак не мог принять ее звонок:
– К тебе? – переспросил озадаченно. – Но ведь поздно уже. И потом ты же еще, наверно, в больнице лежишь?
– Да, в больнице! – быстро подтвердил взволнованный голос Риммы. – Я и прошу приехать ко мне в больницу!
– Приехать к тебе в больницу? – хмурясь, снова переспросил Глеб.
Притихнув, Ольга сделала маленький глоток сока и обратила вопросительный взгляд на мужа.
– Мне нужна твоя помощь! – голос в телефоне задрожал, и связь прервалась.
Оторвав его от уха, Глеб сжал в кулаке. Перевел глаза на Ольгу:
– Звонила Римма.
– Я поняла.
– Просила о какой-то помощи.
– Тебя?
– Вот именно! – развел руки. – Почему меня? – На лицо наплыла тень раздраженности, просьба Риммы вносила диссонанс в сегодняшнее настроение и планы.
– Тебя всегда кто-нибудь просит о помощи, – по-доброму улыбнулась Ольга.
– Скажешь тоже! – возразил он.
– Она женщина, которую хотели убить, – напомнила жена.
– Но я же не «Скорая помощь», Оленька! – повысил голос Глеб. – И не полиция.
– Ее мужчина, который мог защитить, погиб.
– Пускай найдет другого.
– Для этого нужно время, а помощи она просит сейчас.
– Ты считаешь, что мне надо теперь поехать? – спросил он, все еще сомневаясь и сожалея, что придется весь вечер скомкать. – Конечно, отказать женщине – это постыдно. Но сейчас я больше беспокоюсь о тебе.
В груди у Ольги что-то екнуло. Снова шевельнулась мысль о гипнозе. Ольга поднялась с места. Он вскинул брови. Справился:
– Может, я отвезу тебя домой, а сам быстро туда и обратно?
Но Ольга, отрицательно покрутив головой, решительно вышла из-за стола:
– Я еду с тобой!
Улица уже освещалась фонарями и фарами автомобилей, проносившихся с шумом по дороге. Глеб держал Ольгу под руку. Охранник, проворный высокий крепыш с коротким чубчиком и круглыми глазами, в темной рубахе и широких штанах, предупредительно открыл дверь авто. Они сели. Всю дорогу к больнице у него было чувство нежелания встречаться с Риммой. Это было объяснимо. Отторжение вызывало то, что он просто не верил ей, не верил, что она не запомнила лица парня в зеленой рубашке. Она определенно темнила. А раз так, зачем ему вникать в ее проблемы? Подъехали к больнице. Парковка была пуста. Сбоку столб со светильником. Припарковались. Глеб вылез, и Ольга тоже собралась выходить. Но он удержал ее на месте. Твердо сказал:
– Довольно с тебя всех этих историй! Подожди в машине! – глянул на водителя и охранника, предупредил: – Смотрите в оба!
Вздохнув, Ольга осталась в авто. Защелкнув все двери на замки, водитель и охранник взглядами проводили Корозова до дверей больницы. Ольга удобнее расположилась на сиденье.
Дальше приемного покоя Глеба не пустили. Медсестра – высокая, под стать Глебу, в наглухо застегнутом халате и надвинутом на глаза колпаке, полностью скрывшем лоб, – грудью стала в дверях. Грубовато твердила, что прием давно закончен и что все уже спят, настаивая, чтобы Корозов приходил завтра. Сначала он пытался объяснить ей, что ему надо сейчас, что недавно звонила больная из хирургического отделения, Римма Дригорович, и просила срочно приехать. У нее, возможно, что-то случилось. Но медсестра не отступала, недоверчиво прищуриваясь. Глеб сдерживал себя, продолжая настаивать. Тогда медсестра выбросила последний козырь, сообщив, что сегодня как раз дежурит Валентин Валентинович, заведующий хирургией. Она спросит у него разрешения. И схватилась за трубку телефона. Ждать, пока она дозвонится до Валентина Валентиновича, Глеб не стал, твердо шагнул через приемный покой к двери в коридор больницы. Медсестра кинулась за ним, рукой хватая за локоть. Но он стряхнул ее, как назойливую муху, переступил порог и потопал по коридору. Медсестра поняла, что ей с ним не справиться, и снова бросилась к телефону. Поднявшись на этаж, Глеб вошел в отделение. А навстречу ему по длинному пустому коридору уже двигался Ганилевский в халате с примятыми понизу полами. За его спиной маячила дежурная медсестра отделения. Вся в белом. Волосы убраны под медицинский колпак. С бесцветным лицом. Впрочем, неяркий свет в коридоре всем лицам придавал серый оттенок. Между голыми стенами в тишине больницы раздался голос врача: