Тень рока
Шрифт:
В этот момент в сознание Персивальда всё крепче укоренялась мысль о том, что этот голос имеет мало чего общего с человеческим. Похож на него или желающий казаться похожим, но совершенно точно таковым не являющийся. За золотой маской скрывалась зловещая тайна, завесу которой невольно приоткрывал звериный низкочастотный тембр голоса. Голоса, который столь отчаянно мимикрировал под человеческий, при этом режа слух своей чуждостью и неестественностью.
— Его здесь нет, — разочарованно покачав головой, ответил прячущийся в толпе диверсантов Ёрмунганд. Неприятный голос второго Златоликого ничем не отличался от голоса своего двойника. Персивальд прищурился, напряжённо обдумывая зародившиеся
— О ком идёт речь? — Тон Епископа становился всё нетерпимее, ему совсем не нравились эти загадки.
— Караэля нет в крепости. Он бежал, — вновь послышался монотонный шепот из-за спины. — Нам тут больше нечего делать, нужно уходить.
— Караэль сбежал? Сейчас, когда он мне так нужен? — пророкотал взбешённый Епископ.
— Куда он мог направиться? Где нам его искать? Он нужен Великому Змею, ровно как и Великий Змей нужен ему! — постукивая своим посохом-зонтиком из толпы змееголовых-диверсантов вышел Ёрмунганд, сверля истекающего кровью Епископа своими мерцающими визарами.
— Понятия не имею… — разочарованно выдохнул Персивальд.
А после, помедлив несколько секунд, добавил:
— Возможно, он отправился в Северную Крепь, заручиться поддержкой Болдуина. Поддержкой этого мерзкого узурпатора!
— Тогда и нам следует отправиться туда. Отец желает разыскать этого ангела, а значит «Уроборосу» придётся продолжить поиски, — снова откуда-то сзади прилетели монотонные фразы, принадлежащие стоящему за спиной Златоликому.
— «Уроборос»? — переспросил смуглый врач, чуть приподняв удивлённые брови.
— Так, змеиные морды, слушайте меня внимательно! — продолжил Персивальд, проигнорировав беспокойные слова смуглого врача. — Борьба с Циклоном и правда бессмысленна. Во всяком случае, здесь. Я готов объявить отступление, готов оставить Твердыню! Но при условии, что вы поможете мне эвакуировать как можно больше гражданских. Женщин и детей, что сейчас ютятся в бомбоубежищах жилого крыла. В замен я помогу вам добраться до Северной Крепи и попасть в тронный зал. Но а если вы мне откажете, то я прямо сейчас попрошу его сделать из вас колбасную нарезку. — Персивальд указал пальцем на неподвижную фигуру стального великана, чьё красноватое свечение визоров угрожающе мерцало сквозь узкие прорези его бездушного шлема.
— Резонно, — мерзко прошипел вышедший из толпы змееголовых-диверсантов Ёрмунганд, устало опираясь на свой посох-зонтик.
— Мы согласны, — донёсся из-за спины монотонный голос второго Златоликого.
— Вот и славно, — неуверенно добавил Персивальд, удивлённый столь быстрым и покорным согласием змееголовых.
— К западу отсюда, там где располагаются оружейные мануфактории, есть достаточно большая брешь в стене. Доминионцы о ней ничего не знают, иначе ваша крепость давно бы уже пала. Мы сможем вывести через неё всех гражданских, но нам будут нужны грузовики, — чуть слышно бормотал вышедший из толпы змееголовых-диверсантов Ёрмунганд, задумчиво разглядывая асинхронно вздрагивающие лепестки своего посоха. Синеватое свечение исходившее от них играло причудливыми бликами на его золотой маске, делая её ещё более мистической и даже пугающей.
— Вам останется лишь обеспечить нам прикрытие, мистер Персивальд. Задержите наступающих одержимых. Дайте им бой в этом зале. Выиграйте для нас время, — добавил монотонный голос из-за спины.
— Как только мы закончим эвакуацию, то непременно вернёмся за Вами. Мы обеспечим отступление Вам и вашим воинам, — кивнул стоящий впереди Ёрмунганд, соглашаясь со сказанными его двойником словами.
Едва ли Персивальд мог довериться этим змеепоклонникам носившим форму О.С.С.Ч. и разговаривающим таким мерзким нечеловеческим голосом. Даже больше того,
Глава 24 «Назови своё имя!»
Резервная операционная. Пожалуй, звучало это гораздо лучше, чем выглядело. Во всяком случае, первое, что приходило в голову, при слове «операционная», это чистые сияющие белизной стены и отлаженная работа знающего своё дело персонала. Реальность же оказалась иной. Помещение, в котором ему предстояло пережить непростую операцию, по большому счёту напоминало кладовку или небольшой склад. Всюду какие-то контейнеры и коробки. Всюду горы ненужного хлама, с которым, по всей видимости, местным врачам так трудно расстаться, наконец-то выкинув его на свалку. Серые обшарпанные стены, непрерывно дрожащие от беспрестанной бомбардировке. Бетонный потолок с несколькими едва работающими аритмично мерцающими лампами. Стойкий тошнотворный запах медикаментов заползал глубоко в нутро при каждом вдохе. Было весьма прохладно, можно сказать даже холодно. Он лежал на неудобном металлическом столе, пристёгнутый к нему ремнями в области бёдер.
Лишённый своей робы и оплавленной брони, он остался лишь в плотных чёрных штанах на широком ремне, что являлись неотъемлемым атрибутом каждого гвардейца. Его бледный крепкий торс облюбовали мурашки, что невольно проявились в ответ на этот мерзкий холод.
На блестящий метал бездушной маски падали непослушные пряди чёрных, изрядно засалиных волос.
Неподалеку, внедрённая в вену правой руки, стояла капельница с пакетом крови.
Морфин туманил рассудок, заставляя воспринимать окружающую реальность несколько иначе. Нетрезвость взгляда, нетрезвость мысли и какая-то вязкая разнузданная безмятежность. Безмятежность, которой совершенно точно не должно было быть места в это непростое и пронизанное хаосом время. Спокойствие и равнодушие пришли на смену неистовству чувств.
Да, это был его выбор. Он целенаправленно отказался от наркоза, не желая расставаться со своим сознанием. Местная анестезия, усиленная морфином, по его разумению подходила куда лучше.
Несколько раз обработав операционное поле раствором антисептика, безымянный друг наконец-то принялся за свою непростую работу.
Смуглый врач, облачённый в стерильные одеяния, уже начал обкалывать новокаином обезображенную культю своего подопечного. Нижняя половина лица смуглого врача была скрыта под белоснежно марлевой маской, на фоне которой ещё сильнее выделялась его загорелая бронзово-коричневая кожа. На голове медика имелся высокий, слегка помятый хирургический колпак. Сосредоточенные чёрные глазки напряжённо разглядывали обваренные остатки мышц и обожженный кожный покров. Сейчас смуглый врач казался Персивальду настоящим другом, не смотря на то, что вспомнить его имя, он по-прежнему не мог. Да и знал ли он его имя? Может быть, и не знал…
Толстая и невероятно тупая игла с усилием прокалывала покрасневшую и уже облезающую кожу обезображенной культи. Старательно надавливая большим пальцем на поршень, безымянный врач опустошил свой старомодный стеклянный шприц введя анестетик в ткани. Острую, невыносимо жгучую боль постепенно сменяло неприятное распирающее чувство. Впрочем, сейчас Персивальд был несказанно рад этому новому чувству, так как оно ни шло ни в какое сравнение с той агонией в которой бились все его рецепторы до появления этого самого чувства.