Тень рока

Таран Михаил

— Я такая поклонница Вашего творчества, Вы даже не представляете. Я даже работаю в этом отвратительном месте, только ради того, что бы по вечерам послушать Вас.

— Ох, как это мило и трогательно! — Елизавета признательно поклонилась. — Я так рада этому и так польщена!

— А как я рада! — оживилась раскрасневшаяся официантка. — это за счёт заведения. — подмигнула розовощёкая и уже было собралась уходить, как внезапно раздался хриплый голос Эзекиля, обозначившего своё присутствие.

— А мне кружку светлого, как в прошлый раз, — капрал внимательно сверлил взглядом официантку и неестественно и натужно улыбался.

— Да, Ваше благородие, пренепременно. — добродушно ответила розовощёкая и удалилась.

Возникла неловкая пауза,

тишину которой никто не решался нарушить. Попивая свой зелёный коктейль, поэтесса с осторожностью поглядывала на сидящего напротив неё солдата.

— Значит Вас зовут Елизавета? Судя по восторженным речам этой официантки, Вы смогли задеть её за живое. Готов забрать свои слова обратно и извиниться перед Вами, — несколько неловко начал Эзекиль, чувствуя как нарастает какое-то необъяснимое внутреннее волнение.

— Можете звать меня Лизи, и давайте перейдём на ты. А что касается творчество, то вы правы, это всё мелочи и глупости, по сравнению с тем ужасом, что сейчас царит на линии фронта. Мне право неудобно даже за то, что тебе довилось услышать мои стихи. — Лизи тараторила так, словно у неё было мало времени, что бы сказать то, что она хочет сказать. Закончив свою речь, девушка сделала аккуратный манерный глоток из своего бокала.

— Очень рад знакомству, Лизи! Меня же зовут Эзекиль. А что касается фронта, то я бы предпочёл о нём не вспоминать. Мы недавно вернулись из этого ада и назад, во всяком случае, в ближайшие недели, не собираемся. — Монг улыбнулся и осторожно стряхнул пепел со своей сигареты.

— Эзекиль, это так… — начала было Лизи, чуть подавшись вперёд, но тут же замолчала, увидев приближающуюся официантку.

Когда розовощёкая вручила Монгу доверху наполненную пивом кружку и удалилась, Лизи продолжила:

— Это так замечательно, что ты останешься здесь, в городе. Ты можешь приходить сюда и слушать мои стихи, по понедельникам, средам и пятницам, а после мы могли бы так же непринужденно беседовать, как делаем это сейчас. — Лизи сделала ещё один малюсенький глоток, а после поправила тонкий шёлковый шарфик обмотанный вокруг её длинной шеи.

Сейчас, когда этот самый шарфик чуть сбился и сполз вниз, Эзекиль смог разглядеть кривой безобразный шрам. Заметив, что Монг пялится на её шею, Лизи поспешила вновь спрятать своё уродство от его глаз.

— Откуда шрам? — строго поинтересовался Монг, а после сделал глоток и привычно стер с губ пену.

— Как искустно ты увёл разговор в сторону… Видимо я слишком безобразна для тебя, что бы рассчитывать на повторную встречу? — сухо и даже грубо ответила девушка, задумчиво уставившись в свой бокал.

— Отнюдь. Ты очень красива и я с превеликим удовольствием буду ходить на все твои выступления, милая Лизи. Для меня честь, что я оказался интересен такой замечательной леди как ты, — размеренным и совершенно невозмутимым голосом пояснил Монг, не спуская глаз с поэтессы.

— Что же, ты очень милый и совсем не дурак, а это сочетание, что надо признать в вашей братии встречается не часто. — Лизи улыбнулась, её глаза снова заблестели.

— Лестно слышать такую высокую оценку. — Эзекиль смущённо кивнул и тоже расплылся в улыбки.

— А что до шрама, то это было давно. Уже лет семь прошло, а мне до сих пор больно и страшно вспоминать эти события. — Лизи снова сделала глоток из своего бокала, но на этот раз боле существенный, чем прежде, а затем продолжила.

— Я возвращалась домой после одного из своих вечерних выступлений, которое плавным образом перешло в ночное, и на меня напали, — голос девушки дрогнул и она взяла небольшую паузу. Было видно насколько тяжело ей даются эти слова. — Их было трое и они были с ножами. Затащили меня в какою-то подворотню, где не было ни одной живой души и сначала забрали все деньги драгоценности, а потом… — Лизи снова замолчала, по её щекам катились слёзы, губы дрожали. Несколько долгих секунд она всхлипывала, а затем продолжила: — Им показалось мало того, что они забрали и тогда они захотели большего…

Ну ты понимаешь? Я пыталась сопротивляться и вот тогда то и получила этот шрам. Один из этих мерзавцев полоснул меня по шее. Крови было много, я упала замерев от ужаса и не смела даже кричать. Они уже разорвали на мне одежду… и я даже не сомневалась в том, что вскоре лишусь как чести так и жизни… И всё бы именно так и вышло, если бы не появился Он. Я не знаю, кто это был, но он спас меня, не позволив этим ублюдкам надругаться надомной. Всё произошло слишком быстро, я и понять то толком ничего не успела. Он разбросал их с такой лёгкостью, словно котят, а одному, по-моему, даже что-то сломал, во всяком случае, звук был именно таким. Эти мерзавцы даже не пытались с ним справиться, да и разве бы они смогли… Силища у него была нечеловеческая, просто невероятная. Все трое бросились бежать, что было сил, даже не оглядываясь. — Лизи уже допила свой когтейль и нервно крутила в руках пустой бокал, то и дело продолжая всхлипывать и вытирать катящиеся из глаз слёзы. Девушка была сильно расстроена. Даже не смотря на давность этих событий они оставили в её сердце неизгладимый след. След, что был ничуть не меньше, а возможно и больше, чем тот, что хранила её шея.

Обескураженный услышанным Эзекиль не знал, что и ответить, столь неожиданным и жутким было это откровение. Капрал по привычке достал из кармана пачку но, вспомнив, что сигарет больше нет, смял её, бросив на стол. После всего этого ему ещё больше прежнего захотелось закурить.

— Невероятно… Какие же подонки! И кем же оказался этот герой? Кто он? — поинтересовался Монг, растерянно покачивая головой. Глаза капрала выдавали растущее в нём чувство жалости к сидящей напротив девушке.

— Я не знаю кто он. Он так и не представился. Единственное, что я запомнила, это то, как вкрадчиво и нежно он со мной говорил. В тот момент я сразу же успокоилась, не смотря на то, что прибывала в состояние жесточайшего шока. Что-то такое было в его голосе, что действовало на меня словно гипноз. А ещё, конечно же, я запомнила его глаза… Большущие, жёлтые глаза с продольно растянутым зрачком, как у рептилии! Глаза эти словно сияли, словно светились в темноте. Знаешь, а они и по сей день мне снятся, два жёлтых огонька смотрящих мне прямо в душу. Но лица его я, хоть убей, вспомнить не могу. Какие-то смазанные и разрозненные образы всплывающие порой в моём подсознании, говорят о том, что оно было очень юным и прекрасным. — Лизи внимательно посмотрела на Эзекиля своими покрасневшими от слёз глазами, а затем оживлённо ахнула и добавила: — Кудряшки! Ещё у него на голове были причудливые кудряшки, непослушно торчащие в разные стороны.

— Змеиные глаза? Интересно… — задумчиво подметил Монг, делая очередной глоток из своей бездонной кружки. То, что ему рассказала Лизи, на первый взгляд казалось чистой воды паранойей, возможно вызванной стрессом из-за пережитого, но капрал, будучи на фронте, уже сталкивался с такими жуткими и необъяснимыми явлениями, что человек со змеиными глазами по сравнению с ними уже не казался столь примечательным и необычным.

— Да, представляешь! Мне было очень страшно, знаешь, я вообще не уверена, что это был человек, — чуть слышным шепотом добавила девушка, словно опасаясь, что их кто-то может подслушать.

— Милая Лизи, я и представить не могу, как ты смогла это всё пережить. — Эзекиль, набравшись смелости, положил свою ладонь на тонкую кисть поэтессы, от чего та тут же встрепенулась.

— Ровно, как и я не могу представить того, как всё это сумел пережить ты, Эзекиль. Пожалуй я слишком многого тебе наговорила, для первого свидания. Надеюсь, я тебя не отпугнула своими рассказами? — добродушно улыбнувшись, произнесла девушка, заметно оживившимся голосом.

— Свидания? — усмехнулся Эзекиль. — Нет, милая Лизи, ты меня не напугала и не оттолкнула. Скорее напротив, заинтересовала и подкупила своей честностью и открытостью, — твёрдо и уверенно пояснил Монг, стараясь быть честным и откровенным со своей спутницей.