Тень Саганами
Шрифт:
— Сюзане Баннистер? — повторила Хелен, пытаясь не дать глазам вылезти на лоб при упоминании фамилии. Она покачала головой. — Нет, не упоминал.
— А. — Вестман, казалось, мгновение это обдумывал, затем кивнул. — Мне было любопытно, — сказал он и глубоко вздохнул.
— Экономическая война — не единственное, что разделяет Рембрандт и Монтану, миз Зилвицкая, — мягко произнёс он, затем снова вежливо кивнул ей и быстро ушёл.
Несколько секунд Хелен внимательно смотрела ему вслед, размышляя, что же он хотел сказать. Затем она встряхнулась и вернулась к аэрокару.
Бернардус Ван Дорт и Тревор Баннистер сидели
Глава 38
Центральное место в картине видимого через армопластовый купол звездного неба занимал усеянный завитками облаков голубой шар планеты по имени Монтана. Над ней кружилось меньше кораблей и орбитальных сооружений, чем было дома, но Хелен уже привыкла к более редкому движению транспорта в Пограничье. Сейчас она лежала, развалившись в одном из комфортабельных кресел, и любовалась гигантским облачным фронтом, накрывшим большую часть восточного полушария планеты. Чего космонавты были лишены, так это ощущений и запаха непогоды, и для уроженца Грифона, где погодные явления всегда были энергичными (очень мягко выражаясь), переносить подобное лишение временами было непросто.
Однако её беспокоила вовсе не погода, и она это знала.
Люк открылся со знакомым тихим звуком, и Хелен было дернулась, но тут же расслабилась.
— Как оно прошло? — спросил Пауло д'Ареццо.
Хелен задумчиво уставилась на него, отмечая, насколько изменились их отношения за последний месяц. Временами было сложно помнить, насколько высокомерным она его считала… пока не увидишь его в компании остальных гардемаринов. Дело было не в заносчивости, как она когда-то считала, но в том, что Пауло был чрезвычайно замкнутой личностью. Иногда она задавалась вопросом, имел ли кто-нибудь ещё на "Гексапуме" хотя бы малейшее представление о его прошлом, и о тех демонах, что он таил в себе. Даже сейчас она не была готова задать ему такой вопрос, но полагала, что знает ответ.
— Кое в чём лучше, чем я ожидала, — ответила она ему после паузы.
— Можешь рассказать?
— Мне не велели помалкивать, но не сказали и того, что об этом можно рассказывать. В такой ситуации я бы воздержалась, если ты не возражаешь.
— Ладно, — сказал он, и Хелен ему улыбнулась. Это была одна из черт, которые она ценила в Пауло. Он мог задать подобный вопрос, не создавая впечатления, что пытается вынудить её сказать что-то, чего она говорить не должна. Он просто спрашивал, может ли она об этом говорить, и вполне был готов перейти к совершенно другой теме, если она говорила, что не может. Даже Аикава изобразил бы разочарование, если бы она сказала ему "нет"; Пауло так не поступал.
Он опустился в другое кресло, закинул ноги на край пульта связи и занялся своим этюдником. Хелен смотрела на то, как он принялся за работу, удобно развалившись в своём.
— Это единственное место на борту, где ты рисуешь? — спросила она несколько минут спустя, под тихий, приятный звук скольжения грифеля карандаша по бумаге.
— Практически единственное, — отозвался он, не отрывая взгляда от альбома и изящно двигающегося карандаша. Потом приостановился и бросил
— Лео пишет стихи? — Хелен почувствовала, что её брови поползли вверх, и Пауло со смешком покачал головой.
— Ты не знала?
— Нет, конечно же не знала! — Она посмотрела на Пауло с подозрением. — Ты же не пытаешься повесить мне лапшу на уши, чтобы посмотреть, сколько её там поместится, нет?
— Я? Что ты! — Он снова усмехнулся. — Кроме того, я понимаю, что ты — весьма опасная личность. Пытаться вешать лапшу тебе на уши было бы не слишком безопасно, верно?
— Тогда как ты сумел узнать о его стихах, если я не знаю?
— Боже упаси меня предположить, что ты временами бываешь ненаблюдательна, — сказал Пауло, снова принимаясь чиркать карандашом по бумаге. — С другой стороны, иногда я вынужден задаваться вопросом, куда подевались все гены коварства, всеведения и шпионского мастерства твоего отца, поскольку тебе явно ни одного не досталось!
— Ха-ха, очень смешно, — скривившись, ответила она. — Ты не собираешься поделиться, как это узнал, верно?
— Не-а.
Пауло, улыбаясь, снова поднял на неё взгляд, а потом вернулся к рисунку. Хелен вперила сердитый взгляд в его макушку. Для настолько необщительного человека, он, похоже, был необычайно хорош в сборе информации. Вообще-то, ему, похоже, многое необычайно хорошо удавалось делать в своём тихом, отшельническом стиле.
— Пауло?
— Да? — он снова поднял голову, с обеспокоенным выражением на лице, как будто что-то в голосе Хелен его насторожило.
— Мне нужен совет.
— Если это касается отношений между людьми, я не самый лучший советчик, — предупредил он и в его глазах отразилось чувство, весьма похожее на панику.
— Ты же понимаешь, что тебе придётся преодолеть свою реакцию "кролик в луче фонаря" при общении с другими людьми. Полагаю, успешному офицеру флота не обязательно быть ярко выраженным экстравертом, но у отшельника будут некоторые проблемы с установлением прочных профессиональных взаимоотношений.
— Ладно, ладно! — Пауло поднял руку и предостерегающе помахал карандашом. — Хватит критики, давай задавай свой вопрос.
— Я сказала, что предпочту не распространяться о встрече, но во время неё произошла одна по-настоящему странная вещь, и я не уверена, что с этим делать.
— В каком смысле "странная"?
— Когда мы уходили, Вестман спросил меня, упоминал ли мистер Ван Дорт при мне человека по имени Сюзанна Баннистер.
— Что? — Пауло нахмурился с выражением человека, который знает, что у него недостаёт необходимой для понимания информации. — Зачем ему это?
— Не знаю. — Хелен отвела взгляд, снова уставившись на бушевавший на планете шторм. — Он сказал, что я ему кого-то напоминаю, а потом спросил, не упоминал ли когда-либо мистер Ван Дорт ту женщину. И я не думаю, что её фамилия — это просто совпадение, — добавила она.
— Баннистер? Уж наверное нет!
Пауло несколько секунд просидел нахмурившись и рассматривая её в профиль.
— Тебя беспокоит, что он это тебе сказал с неким далекоидущим намерением, верно? — спросил наконец он, и она раздражённо дернула плечами.