Тень Саганами
Шрифт:
— Мы можем не вполне соглашаться, относительно того, кто и к чему принуждает, Александра, — возразил он, позволяя небольшой доле прохладности проявиться в его голосе и во взгляде. — Но на данный момент всё, чем мы располагаем, это предварительные доклады. Я надеюсь, вы будете информировать Собрание о результатах вашего расследования на Корнати?
— Безусловно! На самом деле, мне кажется, было бы замечательно, если бы Собрание отправило на Корнати группу независимых наблюдателей, чтобы обеспечить всех делегатов объективными, полными и точными отчетами о наших достижениях.
— Спасибо. Думаю, это превосходная идея. И уверен, что довольно многие делегаты
— Я так и сделаю, — пообещала она.
— Спасибо, — повторил он. — И я также уверен, что если кто-нибудь из нас может хоть чем-то помочь, вам нужно только попросить.
— В данный момент у нас нет причин полагать, что это не является чисто внутренней проблемой. Если мы получим хоть какие-нибудь улики, намекающие на вероятность межзвёздных контактов, мы доведем их до сведения Собрания и будем обращаться за любой подходящей поддержкой, — заявила Тонкович. — И, хотя я не согласна с Иоахимом, что Мантикора откажется от проведения аннексии, я собираюсь держать баронессу Медузу полностью в курсе наших успехов.
— Думаю, это тоже замечательная идея, — одобрил Крицманн, и она по-настоящему улыбнулась ему, хоть и едва заметно.
— На этой ноте, — продолжил он, — наверное, мы можем закончить. Я уверен, всем нам не терпится обсудить это с нашими делегациями. И всем нам следует передать эту информацию, и реакцию Собрания на неё, нашим собственным правительствам.
Тонкович и Лабабиби кивнули, Альквезар — нет, но и не возразил, и Крицманн отодвинул кресло и встал. Они все обменялись рукопожатиями, а затем Тонкович и Лабабиби вышли в коридор и направились в одну сторону, а Крицманн и Альквезар в другую.
Дрезденец ощущал бурлящие внутри рослого делегата Сан Мигеля разочарование и кипящую ярость, но, по крайней мере, у Альквезара были килотонны самоконтроля. В какой бы ярости он ни был, он не даст ей выхода при всех.
"Наедине, — совсем другое дело", — подумал Крицманн. Но не было смысла сжигать за собой какие-либо ещё мосты раньше, чем придётся. И если мы надавим на Лабабиби и других олигархов слишком сильно, если отправим их прямо под флаги Тонкович…
Он со встревоженным выражением лица покачал головой, и снова пожалел, что Ван Дорта не было на Флаксе.
— Что за маньячка способна сотворить такое? — контр-адмирал Аугустус Хумало был явно потрясен, лицо его вытянулось, когда на экран конференц-зала закончился ролик побоища в столице Корнати.
— Та, которая считает, что ей нечего терять, адмирал, — резко ответила дама Эстель Мацуко.
— И та, если позволите добавить, госпожа губернатор, — вставил Грегор О'Шонесси, — которая хочет спровоцировать своих политических противников на крайние меры.
Хумало кинул холодный взгляд на старшего офицера разведки Медузы.
— Я думаю что это, — он разъяренно ткнул пальцем в изображения накрытых тел, санитарного транспорта, пожаров, обломков, дыма и ужасных пятен крови, которые выглядели так, словно какой-то сумасшедший пробежался с ведром красной краски, — настолько "крайность", насколько это только может быть, мистер О'Шонесси! Там погибшие мирные жители. Жители, которые должны были уже стать гражданами Звёздного Королевства!
— Никто не пытается преуменьшить произошедшее, адмирал. — О'Шонесси был на десять сантиметров ниже контр-адмирала, с редеющими седыми волосами и худощавого телосложения. Он был
— Всё что я хочу сказать, сэр, — продолжил он, — это что классическая стратегия террористов — и давайте не будем обманывать сами себя, это был определенно террористический акт — состоит в том, чтобы вызывать максимально возможную поляризацию в обществе. Они хотят, чтобы власти казались деспотичными, чтобы казалось, что они переусердствовали с ответом. И стали давить настолько жестко, что это убедит колеблющихся, что террористы были правы насчет фундаментальной деспотичности властей.
— Он прав, адмирал, — вставил коммандер Амброз Чандлер. Чандлер сидел слева от Хумало, а капитан Шоуп справа. Офицер разведки штаба Хумало был на добрых пять сантиметров выше контр-адмирала, хотя и был значительно менее широкоплеч. Он был также на двадцать пять лет младше, и — по мнению О'Шонесси — склонен был избегать конфронтации со своим начальником, что иногда подрывало его собственные аргументы. Но, как правило, он добросовестно старался предоставить хороший анализ, и в этот раз он покачал головой, уверенно встретив сердитый взгляд Хумало.
— В данный момент, сэр, — продолжил он, — подавляющей реакцией в Сплите является отвращение, возмущение и ярость. Прямо сейчас единственное, чего хочет основное большинство корнатийцев, это увидеть Нордбрант и её сообщников арестованными, поставленными перед судом и приговорёнными. И эта реакция будет сохраняться по крайней мере какое-то время. Вы согласны, Грегор?
— В ближайшее время? О, да! Но вот в долговременной перспективе… — О'Шонесси поднял правую руку, и покачал ею взад-вперёд.
— Как может хоть кто-нибудь чувствовать что-либо кроме возмущения? — с очевидным недоверием вопросил Хумало.
— Имеется, вероятно, по меньшей мере крошечное меньшинство, которое на самом деле согласны с ней, — явно осторожно подбирая слова ответил О'Шонесси. — Большинство, как сказал Амброзий, практически наверняка нет, но экономика Корнати в худшем положении, чем экономика большинства других планет Скопления. Существует заметная прослойка бедноты и экономические проблемы, и те, кто находятся в самом низу существующей социальной структуры, скорее всего будут хотя бы немного согласны с заявленными ею мотивами, как бы сильно они ни сожалели о её методах. И большинство, которое не поддержало её, те, кто ужаснулся случившемуся, будут желать двух вещей, сэр. Во-первых, они захотят, чтобы преступники были схвачены. Во-вторых, они захотят, чтобы правительство сделало это без того, чтобы превратиться в полицейское государство.
Он пожал плечами, его обычно теплые карие глаза были холодными и задумчивыми.
— Поэтому задачами террористов будут в первую очередь оставаться на свободе, и, во вторую, вынудить правительство Корнати выглядеть экстремистами. Как абсолютный минимум, они захотят, чтобы правительство казалось беспомощным. Как максимум, чтобы правительство казалось одновременно беспомощным, деспотичным и коррумпированным.
— Я просто не могу поверить, что что-нибудь может преодолеть отвращение и ненависть к тем, кто ответственен за подобное, — возразил Хумало, встряхнув головой и ещё раз махнув рукой в сторону кровавых картин.