Тень спрута
Шрифт:
— Я не так выразился, — мотнул головой Калашников. — Я про других. Про настоящих.
Вон оно что, сообразил Макаров. Себя он, значит, за настоящего не считает?! И потому — завидует?
— Тебя что, — удивленно спросил Макаров, — жаба душит?!
— Она, родимая, — с какой-то мазохистской радостью ответил Калашников. Потом поднял рюмку. — За жабу, Паша. За жабу!
— Ну, давай за жабу, — пожал плечами Макаров. Выпил, крякнул, утерся рукавом. — А почему — за жабу?
— Потому что светлое будущее, — принялся загибать пальцы Калашников, — лирк, даймон, личный куратор с рогами — а жабе хоть бы хны! Душит, давит, и превосходно себя
— Каких еще пустотных шейхов? — оживился Макаров. — Ну-ка, рассказывай!
— И не подумаю, — заявил Калашников. — Чушь, ерунда. Древняя раса, две тысячи лет по закоулкам прячется, никто найти не может… — Калашников демонстративно плюнул. — Найду я их, не вопрос; может быть, уже нашел. А толку? По сравнению с тем, что настоящий Калашников сделал, это пустая трата времени!
— Калашников свою революцию сорок лет делал, — заметил Макаров. — А ты сколько своих шейхов разыскиваешь?
— Ты меня не сбивай, — возразил Калашников. — Революция — это частности. Главное, что настоящий Калашников сделал — себя самого! В дневнике у него все подробненько так описано. Где пил, с кем спал, как поутру колбасило…
— Ну и чему тут завидовать? — искренне удивился Макаров. — Помнится, ты тоже дневник вел.
— Между прочим, это тот самый дневник и есть, — сообщил Калашников. — Только у меня все пьянки да «встал-позавтракал», а у него, начиная с третьего года, дело началось! Вот это все, — Калашников ткнул большим пальцем себе за плечо, — эта самая Звездная Россия, как раз он и придумал. Сперва гольная идея была, вроде моей Прекрасной Галактики, потом размышления, как она может появиться, а потом — как повернул, зараза! — совсем другие размышления, отчего это Звездная Россия так до сих пор и не появилась? Может быть, мешает кто-то? А потом, в две тысячи пятом — главное откровение. Оказывается, он сам, Калашников Артем Сергеевич, и мешает! Каждой глупостью своей, каждой выпитой рюмкой, каждым обидным для окружающих словом.
— Ты что же, — удивился Макаров, — успел весь дневник прочитать?! Все двадцать томов?!
— Дневник это что, — усмехнулся Калашников. — Видел бы ты остальную библиографию… Ну да не время хвастаться. Продолжаю жаловаться! Мало того, что Калашников все это сообразил. Так он еще и проверить решился! Дал обет, написал план — и с две тысячи пятого по две тысячи восьмой только тем и занимался, что идею свою проверял! Пить бросил, йогу обыденной жизни придумал, чтобы здоровье поправить, каждое действие по три раза обдумывал, каждому человеку в душу заглядывал. Как последний идиот себя вел, целых три года. И получилось! Сработало! Шестого августа он итоги подвел, написал крупно «ПОЛУЧИЛОСЬ», а тринадцатого «Техноимператив» в Сеть выложил. Тот самый, с которого, собственно, и пошла технотронная революция.
— Пошла, — кивнул Макаров. — И еще пятьдесят лет по миру бродила, как призрак коммунизма. Ну и что? Ты-то здесь причем?
Калашников приоткрыл рот — и внезапно зашелся в беззвучном хохоте.
— На его месте должен был быть я, — сказал он и хлопнул в ладоши. — Как там у классиков? Напьешься — будешь? Вот я и пытаюсь!
— Ну так давай еще по одной, — предложил Макаров. Он с удивлением понял, что Калашников и здесь, в Звездной России, умудрился загнать себя в дикую депрессию. Причем в своем излюбленном стиле — исключительно хитроумными умозаключениями. Это
— Мне уже хватит, — возразил Калашников, отставив рюмку в сторону. — Вот в чем проблема: у него получилось, а у меня нет! Он три года жил, как запланировал, и притом не ради Звездной России — а чтобы свои идеи проверить! А я?! Я и часа не выдержал!
— Ну, это ты брось, — возразил Макаров. — Помнится, ты не только сам целый год по плану провел, но даже меня заставил!
— Сравнил, — фыркнул Калашников. — Разве то был план?! «Изучать философию, заниматься спортом, проработать вопрос о зарабатывании денег»… — Калашников помахал ладонью передо ртом, изображая попусту болтающийся язык. — Настоящий Калашников за три года миллионером стал, всемирную известность получил, и притом ни одного врага не нажил! Вот это план, вот это я понимаю! А у меня — фигня фигней, — заключил Калашников, скрестил руки на груди и победно посмотрел на Макарова. — Полдня поработал, нашел красивую идею — и с катушек долой. Стоило Марксу позвонить, как я тут же все бросил, и к вам, на Станцию.
— Зачем же ты все бросил? — резонно спросил Макаров.
— А затем, — раздраженно ответил Калашников, — что праздника мне захотелось! Надоело в Сети сидеть да со всей Галактикой беседовать. Захотелось чего попроще — на мурритов поохотиться, боадилов с руки покормить.
Макаров недоуменно посмотрел на Калашникова.
— И не надо мне ничего говорить, — заявил Калашников. — Сам знаю, что отдыхать надо. Но когда отдыхать?! Когда дело сделано! А у меня — всего одна идея, пусть классная, но очень может быть, что ошибочная! И чего же мы тогда здесь празднуем? Твою первую смерть — или мою очередную глупость?!
3.
Эка завернул, с завистью подумал Макаров. Послушаешь Артема, так по любому поводу можно в петлю лезть. Вот ведь человек! Идею нашел, Марксу помог — а теперь думает, что зря все это сделал. Наверное, это у него из-за программирования. Они, программисты, не столько программы пишут, сколько ошибки в них разыскивают. Вот и Калашников такой же — только и думает о том, что он сделал не так.
— Между прочим, — примирительно сказал Макаров, — я тоже порядочный дурак. Вполне бы мог боадила пристрелить, а вместо этого… Хорошо еще, что мы в Звездной России.
— Вот и я говорю, — кивнул Калашников. — Дураки мы с тобой, Макаров, каких поискать. Средневековые варвары, дикое скопище пьяниц. Чуть какой успех — сразу всю работу бросаем, и в трехдневный загул. Так что ты прав — хорошо, что мы в Звездной России. Здесь особо не разгуляешься.
— Не разгуляешься? — переспросил Макаров, указывая на уставленный закусками стол. — А это что?!
— А ничего, — пожал плечами Калашников. — Уже не хочется. Хочется дальше работать.
С этими словами Калашников поднялся на ноги и заправил выбившуюся рубашку обратно в брюки.
— Э, ты куда?! – всполошился Макаров. — Расскажи хоть, чем ты сейчас занимаешься!
Калашников улыбнулся и вытащил из нагрудного кармана квадратный фиолетовый значок.
— Нынче я специальный агент, — важно сказал он, демонстрируя значок Макарову. — А занимаюсь я поиском пустотных шейхов. Второй день уже занимаюсь.
— И до сих пор не нашел? — удивился Макаров. — Похоже, они хорошо спрятались!
— Может быть, хорошо, — загадочно ответил Калашников, — а может быть, и не очень. Знаешь, лучше я тебе потом все расскажу. Когда идею проверю.