Тень ведьмы
Шрифт:
Ярослав довольно улыбнулся.
— Фай-Морено? — спросила Мария.
— Да. Это великий поэт и великий мечтатель. Иногда мне начинает казаться, что он прожил мою собственную жизнь, или что я доживаю его жизнь… Его жизнь. А ведь он умер в нищете, покинутый всеми, изгнанный из отечества. Когда к власти пришел Орден, его книги были объявлены ересью и запрещены. Ему пришлось уехать из Королевства. Но даже умирая он не покинул надежды, не бросил свои мечты, не предал свои сказочные миры. Да.
Ярослав помолчал.
— Свою последнюю книгу он назвал «Последняя чаша вины». Ты читала? — строго спросил
Он прищурился.
Печаль мечты невзрачной краше. Мой мир живее ваших грез. Я пью без жалости и слез Своей вины последнюю чашу.— Не читала? — переспросил он. — Подожди, сейчас я тебе ее найду, подожди… — и старик скрылся за широченным шкафом.
Косари работали с самого рассвета, но управиться до вечера им явно не светило — поле было слишком большим. Это был обычный горный луг, заросший высокой сочной травой и залитый солнцем. Кое-где в траве прятались муравейники, и когда коса натыкалась на один из них, он рассыпался горстями черной, шевелящейся от насекомых земли.
Воздух был сухим и раскаленным, он тоненько звенел от натуги. Здесь негде было укрыться от зноя, разве что в небольшой рощице, но она находилась чуть ниже по склону, ближе к земле. Зато здесь был родник. Небольшой горный родник с прозрачной холодной водой. Истоки его таились где-то в сердце гор.
Солнце вошло в зенит и косари решили передохнуть.
— Ну, мужики, хватит! — решил Мстислав, взглянув на небо. — Давайте передохнем малость да пообедаем…
Косари дружно выразили согласие и направились в сторону рощи. Мстислав вытер рукавом взмокший лоб, последовал за ними.
Под широким дубом расстелили скатерть, уселись вокруг. Сын старосты, принесший еду, быстро выкладывал припасы из сумки: хлеб, вареные яйца, лук, сало. Достал жбан с квасом и бутыль браги. Квас оказался теплым.
— Вот что, малец, — решил Мстислав, — сбегай-ка ты к роднику да нацеди баклажку воды.
Мальчишка убежал, а косари с аппетитом принялись за обед.
— Здорово, работнички! — послышался высокий и резкий голос.
К ним, прихрамывая, подошел человек в дорожном плаще, с сумкой через плечо.
— Ну, здорово, коли не шутишь, — ответил за всех Мстислав. — Из каких краев будешь, странник?
— Из дальних, — уклончиво отвечал странник. — В Дубраву иду.
— Садись, отобедай с нами, — пригласил Мстислав.
— Благодарствую, — ответил странник, усаживаясь.
Отломил хлеба и принялся есть, пощипывая не спеша.
Прибежал сын старосты и принес воды.
— В ручье набирал? — спросил его странник.
— Ага. — Предания говорят, что плохая в здешних горах вода, — тягуче произнес странник. — Обитал когда-то здесь, в Тарпакских горах, лютый князь, Драконом его кликали. Очень богатый был и знатного роду. Много воевал, много врагов перебил и не меньше нажил. И сказывают, была у него темница в этих горах, прямо в скале сделанная. Отсюда, кстати, и пошла фраза «каменный мешок». Так вот, сажал он в ту темницу непокорных да в иных провинах виноватых…
Косари с интересом слушали. Некоторые даже есть перестали. Все знали,
Странник продолжал.
— Сидели они в той темнице, ни свету белого, ни солнца, ни луны не видя помногу лет. Ибо не было оттуда выхода — сажали в темницу навечно. Там и помирали. Но вот прошли годы и почуял князь Дракон, что помирать ему пора. Нелегко было уходить из жизни, тем более, что знал он — ждет его за грехи тяжкие адский огонь. И возыграла в нем злоба, и решился он на свое последнее зло — приказал страже завалить темницу камнями и похоронить его на самой вершине горы, над темницей. Так и сделали. С тех пор потекли из гор ручьи, но непростая вода в них была. Сказывают, то не вода вовсе, а слезы замученных узников князя…
Косари сидели, затаив дыхание. К воде никто не притронулся.
Только странник взял баклагу, отпил.
— И вправду, горьковатая водица, — сказал он.
Он поднялся, отряхнул хлебные крошки.
— Ну что ж, работнички, благодарствую еще раз за угощение, пора мне в путь. Как отсюда лучше к Дубраве идти?
— Видишь, вон тропа? — указал Мстислав. — Пойдешь по ней вверх. Там скоро увидишь горную дорогу. Будет дорога разделяться на две части — одна идет к графскому замку, а вторая спускается прямо на тракт, который к Дубраве ведет. Ты иди по той, что правее.
— Ясно, — сказал странник. — Ну, бывайте!
И неспешной походкой он направился к тропе.
Тропинка была узкой и неровной. Она долго и изощренно петляла, словно стараясь сбить странника с пути, но он упрямо шел вперед. Несколько раз он спотыкался, несколько раз чуть не на голову ему скатывались откуда-то сверху камни.
Здесь никого не было, ни внизу, у подножья гор, ни тем более вверху, где горы круто и отвесно уходили в небеса. Только юркие ящерицы мелькали среди камней да высоко в небе можно было увидеть широкую тень орлиных крыльев.
Солнце продолжало жечь и страннику прошлось снять плащ, свернуть его и спрятать в сумку. Однако прохладнее не стало — черный балахон, посеревший от пыли и пропитанный потом, мешал идти.
Пару раз страннику приходилось пить горьковатую воду из горных источников, пахнущую легендой. Он не особо размышлял над легендами — его одолевала жажда и усталость. Очевидно, путь он проделал действительно немалый, теперь же он шел как человек, путешествие которого близится к завершению.
Странник время от времени начинал прихрамывать сильнее. Тогда он прислонялся к скале или садился прямо на землю и некоторое время отдыхал, разглядывая горный пейзаж.
Тропинка еще несколько раз вильнула и спряталась за высоким валуном. Странник обогнул валун и увидел дорогу. Вернее, две дороги. Та, что шла от тропинки почти прямо, как будто продолжая ее, направлялась к замку Каралхо. Вторая, та, что правее, спускалась вниз, как и обещал Мстислав, уходя к тракту, на Дубраву.
Странник посмотрел вдаль. Там громоздились башни замка.
Некоторое время он стоял неподвижно, затем достал из сумки скомканный плащ. Медленно расправил его, покрыл плечи. Затем завязал шнурок на шее, накинул капюшон и спокойной походкой похромал в направлении замка…