Тень якудзы
Шрифт:
Что джигит и сделал, выбив окровавленный штырь из руки противника. Следующим движением джигит крутанул корпус в обратную сторону, треснув Витьку между глаз тем же стволом автомата.
Витек от удара качнулся назад. Джигит оскалился — ствол тупорылого ПП-90М смотрел в живот врага.
Джигит любил своих врагов в такие моменты. Когда они слабы, когда открыты для пуль и лезвий их животы, когда их никчемные рабские души готовы отлететь в чертоги их смешных богов, освобождая места на земле для новых воинов ислама. Он любил их за то, что они избрали именно его для этой миссии —
Кулак Макаренко врезался в нос джигита и отбросил его на метр назад. Ударенный снес собою стол и упал на пол. Правда, он тут же попытался вскочить, но упал снова, как боксер, схвативший на ринге нокаут и еще не понявший, что это именно нокаут, а не просто обычный удар в переносицу.
— Бежим, бллляха!!!
Макаренко схватил Витька за шиворот и швырнул его в сторону кухни. Другой рукой следователь произвел ту же манипуляцию с остолбеневшей Настей и сам рыбкой нырнул следом, сопровождаемый градом пуль. Двое оставшихся снаружи джигитов, при виде, мягко говоря, неудачных попыток товарищей проникнуть внутрь ковровой цитадели, решили действовать более бесхитростно и, выпустив в огромный ковер по три десятка пуль каждый, сейчас меняли магазины, намереваясь удвоить количество дырок в узоре ручной работы.
Макаренко проехался на животе по остаткам стены, вскочил на ноги и рванул было в глубь кухни мимо поваров и поварят, присевших за свои плиты и кастрюли, но успел сделать только несколько гигантских прыжков.
Пуля ударила в ногу чуть выше колена. Макаренко споткнулся, по инерции сделал еще пару шагов и на третьем шаге понял, что теперь дальше он сможет только прыгать на одной левой.
Витек, повинуясь приданному капитаном ускорению, уже промчался половину пути, волоча за собой Настю по направлению к двери напротив, которая ну по всем меркам должна была выходить на улицу. Потому как если не на улицу — то все, кранты, поворачивайся назад, лапки кверху и иди, сдавайся неизвестно откуда свалившимся на голову моджахедам. И промчался бы Витек дальше, кабы уголком сознания, сквозь звон вражьих пуль о кастрюли не уловил сдавленный стон. Он обернулся.
— Ты чего, капитан?
— Беги, — сквозь сжатые от боли зубы прошипел Макаренко. — Мента мочить побоятся.
Витек посмотрел вслед Насте, летящей к двери прямо по классику, на двадцать футов впереди своего визга, хмыкнул, потом вернулся, взвалил следователя на плечо и попер его в том же направлении.
«Киношный сюжет, — подумал Макаренко, морщась от боли и стыда, — осталось только стонать "брось меня, командир, а то стукану коллегам, и закроют они тебя за твои дела на острове Огненном, как в известной песне, «на всю оставшуюся жизнь»"».
Джигиты перезарядили автоматы и выпустили в ковер еще по магазину, но Витек уже ввалился в дверной проем на противоположном конце кухни.
За дверью был недлинный предбанник со старым хламом, сложенным вдоль стен, заканчивающийся металлической дверью с задвижкой
По пути Макаренко протянул руку и прихватил стоящий у стены лом.
— На хрена тебе лом? — прохрипел Витек, слегка задохнувшийся во время скоростной транспортировки стодвадцатикилограммового следователя.
Макаренко ничего не ответил.
Через секунду они вывалились на улицу. Перед ними была проезжая часть узкой улочки между домами. Внедорожник Витька остался у парадного входа в ресторан. А ловить тачку с раненым милиционером на плече на улице, которая шириной как раз только-только продуктовой «Газели» Артавазда подъехать-развернуться-разгрузиться, да и то тесновато будет, можно примерно с такой же долей вероятного успеха, как поймать кита на спиннинг в истринском водохранилище.
Макаренко сполз со спины Витька, привалился к стене, закрыл дверь и подпер ее ломом, вогнав перед этим оный в асфальт мало не на палец глубиной.
— Здоров ты, капитан, — выдохнул Витек, вытирая пот со лба.
За дверью громко завозились и залопотали на нерусском языке. Даже стукнулись в нее раза два без особого результата.
— И ты неслаб, хотя с виду не скажешь.
— Бывает со мной такое, — сказал Витек равнодушно. — Колбасит не по-детски, когда меня убивать пытаются. Сам удивляюсь.
— Колбасит, не колбасит, а все равно спасибо.
— Не за что, — пожал плечами Витек.
— Хорошая дверь, наша, не то что импортные, — сказал Макаренко, кивая на дверь. — Сталь «трешка». Такую «калашом» может и возьмешь, но только пока возьмешь, рикошетов нахватаешься. А «калашей»-то у них и нет.
— И у нас нет.
— Угу, — согласился Макаренко.
— И чего дальше делать будем? — спросил Витек. — Я тебя больше переть по-любому не смогу. И так ноги трясутся. Здоров ты больно.
— А я особо и не напрашивался, — сказал Макаренко. — Ты это, беги куда-нибудь. А то сейчас джигиты в зал вернутся, доложат своему Хоттабычу что почем, ресторан обегут по периметру, и писец нам обоим.
— Так оно по-любому когда-нибудь писец, — сказал Витек равнодушно. — И какая разница — сейчас или завтра?
Макаренко с интересом посмотрел на парня.
— И чего, совсем жить не хочется?
— По фигу, — сказал Витек, сплюнув на асфальт набившуюся между зубов гипсовую пыль.
Закончить дискуссию им не дали.
Из-за угла ресторана вылетела белая «десятка» и с визгом тормознула рядом. За рулем сидел Афанасий.
— Мухой в тачку! — проревел он.
Два раза повторять не пришлось. Витек рванул на себя заднюю дверь, вернулся, поднатужился, заволок в салон раненого следователя, захлопнул дверь и сам влез в машину рядом с водителем.
— Кто это с тобой? — бросил Афанасий, дергая рукоятку переключателя скоростей и выжимая газ до пола.
— Мент, — сказал Витек. — А чего это вы со своим Стасом, как в кино, всегда вовремя появляетесь, все красивые и в белом?
— Это — мент?! — вместо ответа заорал Афанасий. — Ты мне мента в тачку засунул? Да еще… чего это с ним?