Шрифт:
Глава 1
— Позвольте, ваше величество… Вот так… Закрепим здесь и проденем вот тут… Готово. Прошу, полюбуйтесь.
Мастер Уоллес дал знак, и угрюмый помощник Людвиг поставил зеркало перед королём. В тусклом свете пыточной камеры на Эдвальда глядело его собственное отражение. Всё в нём оставалось прежним, кроме одной, но такой важной детали. На том месте, где прежде была гладкая культя, которую король когда-то стыдливо прятал в длинный рукав, теперь красовался сжатый кулак из блестящего железа.
Что скажете, ваше величество? —
Король взглянул на полированный металл, и воспоминания сделались яркими, точно это случилось вчера…
После битвы, где руку Эдвальда в латной перчатке растоптал собственный конь, минуло несколько дней. Всё это время он стойко терпел жуткие боли, дурно спал, потерял аппетит и, наконец, когда очередным вечером совсем не смог сомкнуть глаз, по совету своего телохранителя обратился за обезболивающим снадобьем. Тогда-то мастер Уоллес, полевой хирург, и спросил дозволения взглянуть на рану. Размотав почерневшую повязку, он увидел настолько жуткое зрелище, что настоял на немедленной ампутации. «Иначе ваша светлость не переживёт следующей ночи», — заявил он, и Эдвальд был вынужден согласиться.
Одурманенный обезболивающим снадобьем, он плохо помнил подробности операции, а когда она закончилась, провалился в глубокий сон без видений. Проснувшись поутру, Эдвальд собрался почесаться и впервые не ощутил собственных пальцев. Только увидев на месте кисти окровавленные бинты он действительно осознал, что произошло. И тогда-то он впервые задумался о протезе. Потом эти мысли отошли на второй план, а став королём Эдвальд и вовсе стал считать увечье платой за победу.
И вот, не так давно, после казни шута, он наконец, понял. Его правой рукой не должен быть ни Тилль, ни кто-либо ещё. Это должен быть символ. Нечто надёжное. То, что всегда будет при нём. Решение пришло само собой: раз Эдвальд теперь возглавляет церковь Железной длани, кто как не он достоин носить её главный символ?
С идеей сделать руку из железа король пришёл к мастеру Уоллесу. Тот вдохновился, как никогда, и стал предлагать самые разные варианты. Полезную в теории руку-крюк Эдвальд отверг сразу: ему был нужен символ, а управляться с повседневными делами он прекрасно научился и левой. Покровительственно раскрытая ладонь показалась королю чрезмерно мирной, а на предложенный вариант крепкой железной хватки, в которую можно было бы вставить рукоять меча, король снисходительно улыбнулся. «Нет такого оружия, что разило бы страшнее власти», — сказал он и задумчиво подпёр подбородок кулаком.
И тут Эдвальда осенило. Вот тот символ, что подойдёт ему. Лишь в железном кулаке можно удержать брады правления Энгатой в столь нелёгкое время. Объединить все усилия, сжать все пальцы ради единой цели — беспощадно сокрушить любого врага.
Мастер Уоллес был в восторге от такой идеи и немедленно приступил к делу. Сначала, используя глину и гипс, он сделал слепок левой руки короля, потом аккуратно перерисовал его при помощи зеркала, а после превратил рисунок в весьма точный чертёж. Этот чертёж передали лучшим кузнецам, а они изготовили то, чем по праву
Надеваться на культю полая внутри железная рука должна была на манер латной рукавицы, но мастер Уоллес взял на себя смелость внести некоторые дополнения в готовую конструкцию. Он решил приладить кожаные ремни с застёжками у локтей, чтобы протез не свалился в самый неподходящий момент, и для этого пыточная на пару дней превратилась в мастерскую.
Результат действительно стоил того. Глядя в восторженные глаза короля, пыточных дел мастер испытывал ни с чем несравнимую гордость.
— Когда-то вы отняли у меня руку, мастер Уоллес… — проговорил король, заворожённо глядя в зеркало.
— Исключительно чтобы спасти вам жизнь, — поспешил заметить тот.
— … теперь же вы вернули мне нечто большее. Я наделю вас землёй в Хартланде. С правом наследования. Пусть потомки будут вам благодарны.
Мастер Уоллес низко поклонился, однако выглядел растерянным.
— Покорнейше благодарю, ваше величество, — негромко сказал он. — Да только нет у меня потомков, да и вряд ли предвидятся в мои-то годы. Мой скромный труд мне в радость, а если кого и стоит наградить, так это Людвига.
Помощник пыточника впервые сменил угрюмое выражение лица на удивлённое.
— Он парень работящий, — продолжал Уоллес. — Лишнего не болтает, а дело знает едва ли хуже меня. Достойная будет смена. Разрешите передать земельный надел ему?
Король смерил Людвига взглядом, от которого тот смутился.
— Делай, что хочешь, — наконец, сказал он. — Земля твоя.
Эдвальд шёл по коридору, ощущая приятную тяжесть новой руки при каждом шаге. Внутри металл был отделан мягким мехом, поэтому король собирался носить этот протез постоянно. Даже во сне. По пути в кабинет ему неожиданно встретился Бреон Ашербах.
— Они прибыли, ваше величество, — кастелян учтиво поклонился, едва завидев короля. — И принесли, помимо прочего, важную весть. Я счёл необходимым сообщить об этом лично.
— Так скоро? — король удивлённо вскинул брови. — Я ожидал, что гонец опередил их сильнее. О какой вести идёт речь?
— Император Густав Эркенвальд отбыл в мир иной. Трон Ригена занял его сын, Гюнтер.
— Действительно, весть важная… — задумчиво проговорил король. — Это может серьёзно изменить наши отношения с Ригеном.
— Велите разместить посланников в гостевых покоях? — перебил его мысли кастелян.
— Да. Пусть их накормят ужином, а завтра я желаю провести совет… — Эдвальд задумался и поправил сам себя: — Нет. Встречусь с ними один.
— Полагаю, мне всё же следует известить её святейшество?
— Вы правы, — улыбнулся король.
В Бреоне Ашербахе, невозмутимом уроженце северных предгорий, ему всегда нравилась столь редкое для людей качество: внимательность. С тех пор, как Эдвальд поставил Агну во главе церкви, она не пропускала почти ни одного собрания или встречи. Эдвальд на мгновение задумался и добавил: