Тень. Своя судьба

Гультрэ Икан Релавьевна

– - Скажи... А такие, как я... Из разговора с Главой я поняла, что ему известно о случаях, когда маги создавали Теней...

– - Ну да, это как раз не из области тайных знаний, наоборот, нам в школе это в головы вдалбливали... В прежние времена случалось, что мужчины клана заводили детей на стороне, вне долины. И этих детей, бывало, похищали маги, чтобы сделать из них привязанных Теней-телохранителей. Поэтому нам всегда твердили, что детей нельзя оставлять снаружи, что если отношения серьезные, то избранницу надо привести в долину.

– - А откуда магам стало известно, как можно сделать Тень?

– - Кто ж теперь знает?
– - пожал плечами Ирье.
– - Кто-то выдал тайну наших ритуалов,

маги додумали, доработали на свой лад... Наши говорят -- это все 'внешние', забывшие верность, проговорились... Честно говоря, я не задумывался об этом.

– - Но я -- не из украденных детей. Иначе с чего бы я в воспитательном доме оказалась?

– - Так ведь и о привязанных Тенях никто уже пару столетий не слыхал. Твой случай -- особенный.

– - Что-то не радует меня такая уникальность, -- хмыкнула я.

– - Я все же думаю, ты происходишь из какого-то рода внешних... Строителей этих.

– - Давай почитаем еще -- вдруг о них есть упоминания и в других тетрадях.

Увы, больше о 'строителях' не было сказано ни слова. Уже со второй тетради речь шла исключительно о 'выбравших независимость'. Нет, там не излагалась в подробностях история клана, упоминались лишь некоторые ключевые события, да и то большей частью иносказательно. Нам не хватало знаний, чтобы из этих намеков воссоздать более-менее цельную картину. Ничего удивительного -- эти записи хранители делали для себя или с расчетом на то, что их будет читать посвященный, получивший знания предков.

Понятно было только, что клан далеко не сразу обосновался в закрытой долине, да и наемничество как способ существования не было свойственно первым Теням, пришедшим в этот мир.

А еще в ранних тетрадях сквозило сожаление об утраченных возможностях -- и эта утрата была связана с недоступностью 'врат грани'. Что такое эти 'врата', нигде, разумеется, не объяснялось.

Более поздние тетради велись уже на уствейском, и именно на этом языке говорили теперь в клане. И в них уже никаких сожалений не было.

– - Что думаешь?
– - спросил Ирье.

– - Ты знаешь, мне все больше и больше хочется пообщаться с Владыкой Нимтиори...
– - начала я и осеклась -- уверенности, что я действительно готова к встрече с 'женихом' у меня не было.

– - Не спеши, -- остановил брат, -- не стоит принимать решения с наскоку. Время еще есть.

Однако поспешить нам все-таки пришлось...

***

Здравствуй!

Я долго не писала и даже думала, что никогда уже не смогу написать тебе...

Случилось так, что Иан обнаружил тетрадь с моими письмами. Ох, что было! Я как раз вернулась из школы и застала его в лютом гневе. На моих глазах он бросил письма в огонь -- у нас тут прохладное лето, и печь была натоплена.

В ярости муж был невнятен, и я, признаться, не сразу поняла, что именно привело его в такое состояние -- в конце концов, эти письма едва ли могли угрожать нашей безопасности, тем более что я их никуда не отправляла. Да и странно было бы, будь это не так -- я ведь не знаю, где тебя искать, пишу в никуда и с ощущением, временами переходящим в уверенность, что тебе откуда-то известно содержание моих посланий.

Гнев мужа схлынул так же внезапно, как и возник. Но все-таки он меня расспросил, и я не сочла нужным скрывать, что не убила тебя (надеюсь, что не убила). После моего признания он застыл в глубокой задумчивости, а потом... впечатление было такое, словно его судорога отпустила. Причем не этим припадком ярости вызванная, а застарелая, душу сжимающая.

'Знаешь, -- сказал

он, -- я рад, что все получилось именно так. Да, я желал ее смерти и оправдывал свое желание разумными резонами, но на самом деле она просто была для меня воплощенным злом... не сама по себе, а потому что служила Стеумсу. Нет-нет, не спорь, я помню, ты говорила мне, что она на нашей стороне. Я верил... и не верил. У меня к Стеумсу личные счеты... Когда-нибудь я тебе расскажу... всё о себе. Просто я еще не готов и, признаться, в глубине души побаиваюсь, что ты отвернешься от меня и тогда... Как я буду жить тогда? А Стеумс способен задурить голову кому угодно. Случалось, человек был уверен, что работает исключительно на себя, но под влиянием Стеумса делал именно то, что выгодно ему. Тень же -- ее я не мог прочитать, не видя лица. И это еще больше отталкивало меня, она была в моих глазах опасностью, мало того -- опасностью неведомой и непредсказуемой. Вот и любимая моя...
– - при этих словах Иан горько усмехнулся.
– - Пошла против меня, чтобы спасти ей жизнь. Не спорь, любимая, я тебя понимаю. Она была твоей единственной подругой и тоже спасала твою жизнь. Увидев, как ты обращаешься к ней в письмах, рассказывая все о нашей жизни, даже такое, о чем и мне не говорила, я был взбешен -- это показалось мне подтверждением моих подозрений о том, что ты находишься под влиянием коварной интриганки. И только теперь, когда гнев спал, я оказался способе мыслить здраво. Знаешь, у меня камень с души упал. Оказывается, я все это время в глубине души, почти неосознанно, корил себя за то, что затеял против этой девочки, за ее гибель, и теперь чувствую облегчение от мысли, что она могла выжить. Ты спасла не только ее, ты спасла меня от того, чего я боялся больше всего на свете -- стать когда-нибудь таким же, как он...'

Мы говорили с ним долго, но кто такой загадочный 'он', Иан так и не признался. Обо всех своих тайнах муж обещал рассказать, когда вернется из похода. И знаешь, я благодарна этой вспышке за то, что она дала нам возможность лучше понять друг друга. С ума сойти, как же мало мы знаем о людях, с которыми живем бок о бок и связаны чувствами!

Теперь Ианнара нет, он снова отправился на битву с чудовищами, но я почему-то боюсь за него куда меньше, чем прежде -- словно на меня уверенность снизошла, что с ним все будет в порядке. Но оберег я ему, конечно, обновила.

Другое дело, что даже после его отъезда я долго не решалась завести новую тетрадку для писем. Будто бы то, что теперь это не только наша с тобой общая тайна, поставило под угрозу эту связь. Но теперь меня отпустило. Буду писать. Если же ты теперь не можешь читать эти послания, что ж... всякое в жизни случается. Но я все-таки не теряю надежды.

***

Это послание я все-таки получила и даже успела порадоваться за принцессу, но и только...

Утром дверь дома, служившего нам таким надежным убежищем, распахнулась, и с крыльца послышались громкие голоса:

– - Заноси давай! Да осторожней, дурень! Поцарапаешь -- хозяйка шкуру спустит.

– - А ты не ори под руку, сам виноват будешь, случись что.

– - Да ладно, -- уже более мирно, -- ежели что, поставим так, что она и не заметит. Сколько у нас времени еще?

– - К полудню заявится. И чего ее сюда понесло? Тут бы сперва армию служанок запустить -- вон пылищи кругом сколько.

Ну да, мы-то в дом через дверь не заходили и не выходили, кроме первого раза, когда на рынок отправлялись, а потому и убирали только там, где сами обосновались. Но, похоже, наша спокойная жизнь здесь закончилась -- дом обрел хозяев. Вернее, хозяйку, вот только нам это было совершенно без разницы.