Тень
Шрифт:
Обращаясь к Сарк, совы обычно называли ее «мадам». Ей это определенно нравилось. Если бы не нравилось, она бы не преминула об этом сказать.
— И второсортные есть?
— Да. Только зачем они вам?
Сарк повернулась и внимательно посмотрела на Гвиннет.
— Совы-кузнецы и совы-угленосы считают, что чем горячее, тем лучше. И это понятно. Ты же, Гвиннет, сова, которая имеет дело с металлами, а я имею дело с глиной и глазурью. Изготовляю я их из молотых костей, песка и минералов, которые
— Что?
— Погадки. То, что вы называете отходами.
— Вы имеете в виду эти белые липкие комки?
Гвиннет была изумлена. Совы чрезвычайно гордились своим особым пищеварением, и некоторые даже называли этот процесс благородным.
— Иногда да. Но за этими белыми липкими комками — особенно за теми, что оставляют чайки, — мне ходить далеко.
Сарк наклонилась и толкнула лапой сухую лосиную лепешку.
— Фу!
— Не фукай! Прости, но совам не дано учуять по запаху ценный навоз.
Волчица принялась разламывать лосиную лепешку на кусочки.
— Этот лосиный навоз горит медленно и равномерно. С его помощью я сделаю красивую глазурь, какую ты в жизни никогда не видела.
Сарк замолчала и снова обратила свой взор на Гвиннет. Бегающий глаз волчицы скакал по сторонам, словно живя своей жизнью, но другой внимательно рассматривал сову.
— Эй, да с тобой что-то не то. Что случилось?
— В каком смысле?
— Ты выглядишь взволнованной. Даже больной, как будто тебя вот-вот вырвет. И вовсе не потому, что я тебе прочитала целую лекцию о навозе. Судя по твоему виду, ты словно… Как это называется, когда из вас вместо сухих выходят влажные погадки?
И, не дожидаясь ответа, Сарк снова принялась внимательно изучать свою посетительницу.
«Великий Глаукс, — подумала Сова. — Как она догадалась?» Вот уж действительно мудрая волчица, не похожая на других. Не то чтобы другие волки были такими уж глупыми, но Сарк по своей догадливости вполне могла бы сравниться с целительницами Великого Древа, к которым совы прилетали, когда серьезно заболевали. От нее ничего не скроешь, сколько ни старайся.
Вспоминая о том, свидетельницей чему она стала у каменистой гряды, Гвиннет чувствовала, как к горлу подступает комок. Теперь же она не сдержалась и срыгнула.
— Ой, извините, мадам! Я не хотела!
— Не смеши меня! — отозвалась Сарк. Она подобрала комок, положила его сверху лосиной лепешки и слегка придавила. — Ты же не против?
— Не против чего?
— Того, что я использую твою погадку. У меня в печи получается такое интересное сочетание… Как бы выразиться… Весьма подвижное и необычное. Ты даже не представляешь, как долго
Гвиннет не имела ни малейшего представления, о чем говорит Сарк. Но у них было кое-что общее — пристрастие к красоте и любовь к искусству.
— Да, конечно, — сказала она.
Положив навоз и погадку в печь для обжига, волчица снова повернулась к сове.
— Теперь, когда ты выглядишь немного лучше, пора поведать, что же тебя так заботит.
Гвиннет вздохнула поглубже.
— Я здесь по поводу малькада.
— Только не говори, что… — Сарк было подтянула шкуру для Гвиннет поближе к огню, но резко остановилась. Замер даже ее блуждающий глаз. — Зачем сове интересоваться малькадом, кроме, разумеется, очевидного?
Гвиннет в негодовании встопорщила перья.
— Потому что тем малькадом раньше всяких сов, лис, кугуаров или лосей заинтересовался волк.
Теперь уже на загривке у Сарк шерсть встала дыбом.
— Ты хочешь сказать, что за малькадом вернулась мать?
— Нет, не мать. И щенок не стал добычей других животных.
— Ты хочешь сказать… — от изумления Сарк даже потеряла дар речи.
— Да. Малькада зверски убили.
Непослушный глаз Сарк бешено завращался, ноги задрожали и едва не подкосились.
— Неудачная шутка, — заметила она, в глубине души понимая, что сова говорит правду. Никому бы в голову не пришло шутить на такие темы. Опустившись на шкуру и переведя дыхание, она добавила: — Ничего подобного не слышала! Ну ладно, расскажи, что ты знаешь.
Волчица была в курсе, что ушные щели для масковой сипухи — самый важный орган чувств.
И Гвиннет рассказала.
Когда Сарк наконец-то поднялась, чтобы добавить в костер хворосту, огонь в пещере уже почти потух.
— Вам точно не нужен бонк? — поинтересовалась сова, просто для того чтобы прервать неловкое молчание, с которым Сарк встретила ее рассказ.
— Нет, — пробурчала Сарк. — Зачем тратить бонк на очаг? У меня же мех, не забывай. Мне не нужен такой горячий огонь.
Проследив за костром, волчица вновь улеглась на шкуре.
— Все это очень, очень плохо. И у тебя нет догадок, кто бы это мог быть?
— Нет. Поэтому я и прилетела сюда. Я думала, вдруг вы знаете.
— Единственный, кто мне приходит в голову, — это волк с пенной пастью. Ты почуяла похожий запах? Ах да, я же забыла, что у тебя нет нюха.
— Верно. Но это мог быть еще и чужак из Крайней Дали.
— Клановые волки прознали бы про него. Они наблюдают за границами.
Сарк прикрыла морду лапами. «Почему? Как волк мог пойти на такое?» Несколько минут она молчала. Наконец открыла морду и сказала:
— Значит, ты единственная, кто знает об этом ужасном происшествии?