Тень
Шрифт:
– Вы знаете, как соблазнить девушку, – сказала она охрипшим голосом. – Если бы я была моложе лет так на двадцать, вашей жене пришлось бы туго!
Слуга помог открыть двери, и через минуту Самарин уложил свою гостью в шезлонг.
– Боюсь, это не поможет, – отозвалась баронесса. – Как вы думаете, почему я употребляю алкоголь? Обезболивающие на меня не действуют, если только в дозе, что приведет к потере сознания.
– Это невозможно!
– Возможно, возможно… Поэтому ни один коновал, к кому я обращалась,
– Сейчас?! В полвторого ночи!
– Я думала, что врач должен быть доступен для пациента в любое время, – парировала она.
Офицер хотел сказать баронессе, что она еще не пациентка Рудницкого, но подошел к телефону и заказал разговор с Варшавой.
– Рудницкий, – отозвался хриплый голос в трубке.
Самарин тяжело вздохнул: похоже, друг был в плохом настроении. Вообще-то ничего удивительного, никто не любит, когда его поднимают с кровати посреди ночи.
– Извини за звонок в такое время, но мне нужен твой врачебный совет, – сказал он.
– Сашка, ты? Телефонистка так промямлила, что я не расслышал фамилию.
– Да, это я.
– Кто-то заболел? – с беспокойством спросил Рудницкий.
– Никто из семьи, это непредвиденный случай. У меня бал и…
– Поздравляю! – прервал его алхимик. – А нас тут темная ночь! Но ладно, рассказывай, что случилось.
– Одной из приглашенных, баронессе фон Лушке, стало плохо. Она говорит, что у нее рак. Я предложил ей опиум, но она утверждает, что такие лекарства ей не помогают. Такое возможно? – неуверенно спросил он. – Но, знаешь, она много пьет, утверждая, что так усмиряет боль, может, это алкоголизм? – сказал он, перейдя на польский язык.
Гневное фырканье подтвердило его опасение: баронесса поняла, что он сказал.
– Может, сначала спросишь, что у нее болит? – со вздохом предложил Рудницкий.
– Что у вас болит? – повторил Самарин.
– Руки, – буркнула баронесса. – Особенно левая.
– Дай ей трубку, – распорядился алхимик.
Генерал послушно передал трубку, с облегчением избавляясь от роли посредника. Разговор длился довольно долго, наконец женщина протянула трубку Самарину.
– Ну и? – нервно спросил он. – Что с ней?
– Я не уверен, но, прежде чем поставить диагноз, я должен провести пальпацию.
– Что?!
– Я сам не смогу этого сделать на расстоянии, – пояснил алхимик. – Баронесса согласилась.
– На что, черт возьми, она согласилась?! Что за пальпация?
– Ничего такого, ты должен только пощупать баронессу.
– Что?!
– Я не шучу, – заверил Рудницкий. – Сначала нажми на живот, потом осмотри суставы. Плечи, локти, колени. Только осторожно, они могут быть опухшими.
– Ты шутишь!
– Упаси Боже!
Несмотря на решительное отрицание, офицер ощутил в голосе друга веселость.
– Это часть
– Ну да, конечно!
– Мне долго так лежать?! – нетерпеливым тоном спросила баронесса.
Офицер подошел к пожилой женщине и положил руки ей на живот, несколько раз нажал, меняя положение рук.
– Живот не болит, – отчитался он.
– Теперь суставы.
Баронесса закатала рукава платья, демонстрируя отек левого плеча.
– Одна рука сильно опухла, – подтвердил Самарин. – Я боюсь ее трогать.
– Не нужно, – хмуро ответил алхимик. – Мои коллеги были правы, это, скорее всего, рак костей.
– Что мне с ней делать? Баронесса выглядит так, словно сейчас потеряет сознание. У нее страшные боли.
– Да, – подтвердил Рудницкий. – И, честно говоря, в случае рака костей никакие анальгетики не помогают.
– И что теперь?
– Тетушка на балу?
– Да, а что?
– Когда у нее были приступы ревматизма, я создал для нее сильное противовоспалительное. Это такие ампулы, наполненные темной, слегка радужной жидкостью. У тетушки они наверняка есть при себе.
Самарин вышел в коридор и отдал распоряжение слуге.
– Я оправил слугу за ампулами, – сказал он. – Что дальше?
– Мария Павловна держит эти лекарства в футляре вместе со шприцами. Ты сделаешь укол баронессе.
– Ты спятил?! – воскликнул офицер. – Я никогда не держал в руках шприц!
– Всегда бывает первый раз. Тут ничего трудного, это просто внутримышечный укол.
– Может, это и ничего трудного для тебя. Я даже не знаю, куда колоть.
– В любую выступающую часть баронессы, – с иронией ответил алхимик.
– Это же больно. Что, если она начнет вырываться? Я не могу с ней драться!
– Тебе не придется, она так мучается от боли, что даже не почувствует укола.
– Я могу попросить Анну, но боюсь, что люди начнут сплетничать, если и она неожиданно исчезнет из поля зрения гостей.
– Тут действительно ничего трудного, – успокоил его Рудницкий.
Их разговор прервал стук, и в комнату вошел слуга. Он положил на стол небольшой стальной цилиндр и вышел, отправленный нетерпеливым взмахом генерала.
Самарин открыл цилиндр, внутри лежало несколько ампул и зловеще блестящий шприц.
– У меня все есть, – сказал он в трубку. – Что теперь? Только без твоих шуточек!
– Открой одну ампулу и наполни шприц. И выбери иглу среднего размера.
– Сделал.
– Хорошо, у тебя два варианта: ягодица или плечо. Во втором случае лекарство подействует быстрее.
Офицер подошел к баронессе, та молча снова закатала рукав, Самарин стиснул зубы: под кожей женщины сформировалась хорошо заметная опухоль. Генерал решительным движением воткнул иглу в слабые мышцы и нажал на поршень. Баронесса вскрикнула, ее лицо искривилось в мучительной гримасе.